«Каждому отдельно нужно будет отвечать перед самим собой»

Ермен Анти - о том, возможно ли примирение между теми, кто оказался по разные стороны баррикад из-за российско-украинской войны. Вторая часть интервью с культовым актюбинским панк-рокером.



- Возвращаясь к двум последним альбомам - я их всё равно буду называть «зрелым панком». Может, я додумываю, но настроение в этих песнях переменилось с анархистской разухабистости на горький сарказм и скепсис. Мол, я вас предупреждал, а теперь «Терпи, товарищ, будет нелегко».

- Да, наверное. Но я не пишу что-то целенаправленно злое. Скорее, было такое настроение в моменте. Я, например, чувствовал потребность сказать «Уралвагонзавод, прощай!» - и песня родилась за полчаса буквально. Вообще, в новых альбомах у меня самые сильные песни «Здравствуй и прощай!» и «Вас слишком много». Году в 2004-м я записал песню «Сколько их здесь?» - и вот спустя двадцать лет родился ответ: вас слишком много.

Из песни «Сколько их здесь?»:

Время убийц, ледяные дворцы и казармы
Мутные лозунги, бешеный драйв тишины
Видят во сне осколки
Империи православные мистики
Мы тоже могли стать героями фильма
Но пали жертвами гнусной статистики
Дождь за окном
Все время дождь за окном
И стаи черных ворон
Тебе садятся на плечи
Сколько их здесь, кто мне скажет?
Сколько их здесь, кто мне скажет?
Сколько их здесь, кто мне скажет?
Сколько их здесь?

Из песни «Вас слишком много»:

Носили цепи в карманах клетчатых штанов
Вас слишком много – под ноль остриженных голов
Сосущих лапы в глухих берлогах пустоты
Торчат лопаты, вокруг могилы да кресты.
Всё так и будет, терпели деды и отцы
Терпи, Серёга! Готовься лечь за них костьми
Чтоб, как-то в мае взойти подснежником в степи.
В чумном трамвае стрелять потёртые рубли…

Забудь о прошлом, тебя здесь не было, и нет
Угрюмый остров, невыносимый дикий бред
Заройся глубже в весенний жирный чернозём
Покойся с миром, мы все когда-нибудь умрём.
Скрипят качели, ржавеют в коме гаражи
Вы так хотели лететь над пропастью во ржи
Всё обнулилось, пришли другие времена
Мир не исчезнет, но сгинут ваши имена.

- Эта эмоция - скепсис и сарказм - свойственна ведь людям, испытывающим в моменте большое разочарование. Вроде раньше была надежда, а теперь не то чтобы она исчезла - просто червоточина растёт.

- Ни фига себе, ну, конечно, я обломался из-за происходящих событий! Вообще, я только месяца полтора-два, как отошёл, стараюсь фильтровать новости и меньше смотреть, потому что я понимаю, что перегораю, и вижу, как других людей тоже колбасит. Приходится ставить какой-то блок, чтобы не перегореть совсем. Война идёт третий год - и в принципе ничего не меняется, как были ещё какие-то надежды, а теперь мы живём в постоянном понимании, что недалеко постоянно убивают людей. И ведь, знаешь, я был с концертами в городах, которые сейчас на линии фронта с обеих сторон, у меня там есть знакомые. Некоторых из них я спрашиваю: вспомните до 2014 года как было, как все друг к другу в гости ездили - и так далее. Плохо было? Или сейчас лучше? Но в ответ много чего слышу.

- Где вы были восемь лет.

- Да-да, восемь лет - бронебойная мантра.

- В одной из новых песен есть строчка «Под стадионный вой осатаневшей паствы». Этой паствы меньше не становится. Пытаешься заходить на её территорию и переубеждать?

Из песни «Они прошли»:

Они прошли победным, бодрым маршем,
Изгнав влюблённых, слабых и цветных,
Не пожелавших стать казённым фаршем
На фестивале мёртвых и живых.

Они прошли, как нож проходит в масло,
Под причитания прикормленных жрецов,
Под стадионный вой осатаневшей паствы,
Готовой кровью смыть грехи отцов.

Они прошли, как парни Муссолини
В рубашках чёрных шли в поход на Рим.
Нас больше нет, остались часовые
И грим на лицах с выцветших картин.

Они прошли со старческим маразмом
Под пионерский драйв штурмовиков.
Сметая всё, не оставляя шансов,
Несли весну на острие штыков.

- Я - уже нет. Если до кого-то из людей что-то дойдёт, то они придут к этому сами. При этом своим поклонникам на концертах я всегда говорю: налаживайте горизонтальные связи. Идёт борьба за каждого отдельного человека, за каждый мозг, за каждую душу. Если какой-то человек сможет переубедить другого, и тот признает, что в чём-то был неправ или обманывался - это уже хорошо. Моя личная задача на данный момент - доносить до всех мысли на своих концертах. А спорить с кем-то я уже перестал. Споры были в 2022 году, теперь их уже нет.

- В этой песне есть «осатаневшая паства», которой управляют «они». Даже не нужно уточнять, кто «они» такие. Но разве «они» - не часть нас? Ты считаешь, что надо чётко отделять - есть «они» и есть «мы»?

- Интересный вопрос. У меня еще в 2011 году был альбом «Но пасаран!» - «Они не пройдут!» И вот тогда ещё было ощущение, что есть какая-то защита, хотя мы уже видели что-то вроде движения «Наши», очень напоминающего Гитлерюгенд. Был оптимизм, а теперь его нет, так что не так и важно, частью ли нас являются «они». Всё равно после войны придётся садиться и разбираться друг с другом. И не «нам» или «им», а каждому отдельно нужно будет отвечать перед самим собой. Вот есть же какой-нибудь человек, у которого в названии группы есть значок «пацифик», но, если он его не уберёт, у него не будет заработка. А когда всё кончится, ему всё равно придётся признаться самому себе, что он прогнулся.

- Или просто он обратно вернёт этот «пацифик» как ни в чём не бывало.

- Ну, тогда это вообще… Хотя, возможно, так и будет. Этот конкретный человек в 99-м году приезжал закрывать президентскую кампанию Назарбаева - и ему было все равно на принципы.

- Просто часто об этом приходится думать: как будет потом всё восстанавливаться? Сейчас близкие и далёкие контакты невозможны, кажется, но рано или поздно, когда рана начнёт рубцеваться…

- Да будет всё так, как ты и сказал, мне кажется. Вернут всё, как было, и будут говорить, что «нас обманывали». Я тут недавно общался с человеком, который приехал из России. Он говорит, что среди многих людей царит тотальный … [пофигизм]. Все понимают, что происходит что-то не то, но всем … [всё равно]. И это страшно.

- Это апатия или фатализм?

- Скорее, фатализм.

- Вполне терапевтическая логика.

- Может быть.

- Как ты видишь процесс примирения между людьми? Это ж не просто так: сел, водки выпил - и всё хорошо.

- Нет, конечно, нет. Надо бы почитать, как мирились люди после Гражданской войны, например.

- Одна из сторон просто вырезала или изгнала другую.

- Ну да. А в США отголоски их Гражданской войны искрят до сих пор. Не знаю, как это будет. Могу сказать за себя: есть персонажи, с которыми я никогда не примирюсь. Не буду испытывать к ним ненависти, но сидеть за одним столом и пожимать им руку я никогда не буду. Если кто-то перестанет быть агрессивным и изменит свои взгляды - я просто за них порадуюсь: хорошо, что изменились. Но когда мы с друзьями обсуждаем, что будет потом, прогнозы очень мрачные: война идёт третий год, и отматывать всё назад с каждым днём становится всё сложнее.

- Тебе самому удалось за эти два года с кем-то примириться?

- Есть, но это не злые люди, которые, может, и говорят что-то, но понимают, что происходит нечто неправильное. Они ещё до войны были одурманены другой пропагандой - про теории заговора. И когда сталкиваешься с такими людьми - это другой образ мысли, не вот эта имперская чушь. Я знаю одного такого человека, в нем нет злости, он просто замороченный - мы с ним общаемся, поскольку через многое вместе прошли. И то мы с ним понимаем, что когда-то нам нужно будет об этом начать говорить.

- Когда всё кончится, ты найдёшь в себе моральные силы вернуться на сцену в Россию?

- Надеюсь, что да. Мои поклонники этого ждут.

- А если всё кончится плохо?

- Тогда нет. Хотя по тому же Питеру я очень скучаю. Но кто знает - возможно, в 2021 году в России я был последний раз.

- Если ситуация не будет меняться и останется примерно такой же, как сейчас, готов ли ты и дальше жить в Актобе?

- Не знаю, я думаю об этом постоянно. Если вдруг этот коллективный режим победит, жизни мне даже здесь не будет, потому что эти ребята ничего не прощают. Старый олдскул 1917 года.

- Случись что, «этот город будет стоять»?

- Даже думать об этом не хочется.

- Тогда последний вопрос: рецепт борьбы со стрессом от настоящего панка.

- Творчество! (улыбается) Создание чего-то нового - стихотворения, песни, картины, - оно всегда помогает.

- А водка?

- Водка - это обманка, мы все уже через это прошли. Водка и наркотики не дадут вам спасения, а только ещё сильнее загонят.

- Самая неожиданная фраза, которую можно слышать от панка. Видимо, это действительно зрелость.

- Может быть.