Ардагер Уайдин: «В пресс-службе ДВД кадровый голод»

В профессиональные праздники - журналистов и полицейских мы побеседовали с человеком, который напрямую связан и со средствами массовой информации, и с работой в органах внутренних дел. Руководитель пресс-службы ДВД Ардагер Уайдин рассказал о том, как ему приходилось начинать все сначала, о возвращении на историческую родину и о своих разногласиях с «акулами пера».



Мне всегда было интересно такое: звонок, в три ночи, я подскакиваю, выезжаю на какое-нибудь место происшествия, фотографирую, присутствую на допросах…

Я родом из Актобе. Родители - иргизские, родился в Алматы. В детстве занимался боксом. Позже поставили ультиматум: либо учеба, либо спорт. Из бокса ушел. В десятом классе сдал спортивные нормативы, чтобы поступить в школу милиции. Выиграл городскую олимпиаду по истории Казахстана, в одиннадцатом классе стал призером республиканской олимпиады. В марте я уже был потенциальным студентом. Но незадолго до этого получил травму, и врачи мне запретили идти в школу милиции.

Когда оканчивал одиннадцатый класс, было тяжелое время. Родители оплачивали учебу сестры в университете. Для простых журналиста и преподавателя это было нелегко. Пришлось учиться самому, поступил вне конкурса в Алма-Атинский государственный университет имени Абая на факультет востоковедения. Окончил с отличием.

Работал по молодежной политике, а в две тысячи пятом году пришла мне повестка. Вышел закон, что если не трудишься в госструктуре, должен отслужить три года. Сначала был какой-то панический страх: в армию, на несколько лет… Идти в двадцать пять и служить до двадцати восьми. Самый разгар - возраст, когда надо многое ухватить, а я где-то буду шагать в берцах…

Город-герой Приозерск, в ракетных войсках артиллерии. Там стояли и российские ракетные войска стратегического назначения, и наши казахстанские. Оттуда я ушел в звании старшего лейтенанта. Вспоминаются интересные и тяжелые моменты из армейской жизни. Особенно, когда сдаешь марш-бросок, надо пройти десять километров с полной выкладкой. Бежишь – автомат тебе по каске стучит, пока доберешься, уже нервный тик. Каждое утро - три километра. Я сначала боялся, что потеряю три года. Но армия меня дисциплинировала.

Мне предлагали перейти в военную контрразведку. У меня на тот момент был второй красный диплом юридической академии. Но все больше тянуло в правоохранительные органы. Я еще в детстве увлекался произведениями Кемиля Токаева, где он писал о милиции. Засматривался фильмами о милицейских буднях.



После армии непросто было адаптироваться на гражданке. Предложили вступить в ряды органов финансовой полиции, там я работал инспектором по коррупции и следователем. Но борьба с финансовыми мошенниками – это не мое. В органах финансовой полиции спустя полтора года стало скучно. Хотелось какой-то интриги. Гораздо интереснее было работать опером.

Приехали на задержание преступника в букмекерскую контору. Он абсолютно спокойный на должности руководителя, хотя уже год был в розыске. Мы вызвали его на улицу. В этот момент ко мне на такси подъехала моя беременная жена, уже на последних месяцах. Подозреваемый выходит, толкает нас, начинает убегать, я - за ним, он вытаскивает отвертку. Кое-как его в наручники и посадили в машину. Жена чуть на месте не родила. Я не люблю рассказывать близким о своих рабочих буднях. Потом супруга мне говорила: «Зачем тебе такая работа, бросай ее!»

Одно время работал следователем в областном аппарате Талдыкоргана. Ушел оттуда. Приглашали какие-то фирмы с баснословными зарплатами, но это все было не мое. Снова страх, тридцать лет, до сих пор себя не нашел. Звонит мне как-то друг детства и предлагает поехать в Астану. На тот момент он был пресс-секретарем министра внутренних дел. Я ему говорю: «Моему пацану только годик, дочке - двадцать дней. Я не знаю, как это будет выглядеть - все бросил и уехал». Но он меня уговорил. В столице как раз освободилась должность инженера в информационном центре. Там выпускали удостоверения, паспорта при МВД. Потом меня откомандировали в пресс-службу МВД.



Вызвали меня, говорят, что полгода как здесь работаю и уже готов возглавить самостоятельно какую-нибудь область. Спросили, куда хочу поехать. Я сказал, что в Алматы. Нет уж, говорят, в Алматы не поедешь.
- А хочешь на историческую родину?
- В Актюбинск? Поеду.
Я, наверное, сам по себе интриган, абсолютно не боюсь перемен. Понимал: будет трудно адаптироваться. Причем, скорее всего, здесь думали: «О, едет с МВД какой-то «головастик». Никто ведь не знал, что я там работал всего-то полгода.

Поначалу было очень тяжело. Приехал практически на пустое место, после разаттестации. Всегда говорю спасибо Ерболату Саркулову, который ввел меня в эту колею. Действительно, пресс-служба ДВД несет кадровый голод. В Северо-Казахстанской области пресс-служба из десяти человек, в Карагандинской области сильная база – есть даже своя телестудия. Наверное, не совсем правильно сделали, что разаттестовали службу. Недавно в МВД был семинар-совещание, где я выступал со всеми этими проблемами.

Отец более двадцати лет преподавал в КАЗГУ имени Аль-Фараби, главной кузнице казахстанских журналистов. В основном пишет сатиру для театров. Он планирует выпустить учебник по журналистской этике. В восемьдесят лет также продолжает писать и всегда в творческом порыве.

Журналисты говорят: «Вот вы обязаны, согласно СМИ…». Каждому надо объяснять, что существует двести первая статья уголовно-процессуального кодекса, есть закон о персональных данных. Во время следствия не разглашать информацию, если она несет какой-то вред для следствия. Звонит ко мне журналист и спрашивает о том, что с начальником миграционной полиции. На время следствия он был отстранен от должности. На следующий день в эфире говорят: «Начальника миграционной полиции уволили». Ведь это совсем разные вещи: отстранен и уволен! То же самое когда пишут: ограбили, а на самом деле украли. Это говорит о непрофессионализме журналиста.



Пока мне писать рановато. В будущем: почему бы нет? У меня амбиции - дай Бог! Уйду на пенсию, может, и напишу мемуары.

Очень радует, когда кто-нибудь из наших сотрудников чего-то добивается. Не имеет значения, знаю я его или нет.

Из равновесия могут вывести обычные бытовые ситуации. Например, подрезают на дороге. С моим семнадцатилетним опытом меня это очень сильно раздражает. И почему-то такие дорожные ситуации характерны именно для Актобе.

Если критика аргументированная, абсолютно нормально к ней отношусь и стараюсь делать выводы. Но бывает необоснованная: «Ардагер – плохой пресс-секретарь, потому что не дает информацию, а другой специалист был молодец, потому что всем раздавал сводки».

Сталина, конечно, обвиняют во многом. Как-то я прочитал о его принципе: «Не нравится - критикуй, критикуешь - предлагай, предлагаешь - делай, делаешь - отвечай». Вроде бы, все просто, пока не вникнешь в эти слова.

Моя характерная черта - принципиальность. Если встану в позу, никто не сможет меня переубедить.

Друзей у меня очень много. Я учился в школе-интернате с углубленным изучением казахского языка и литературы. Девять месяцев, каждый день ты видишь там своих одноклассников. И до сих пор, если у кого-нибудь из друзей радостное или грустное событие, мы всегда собираемся все вместе.

В первую очередь, ценю в людях честность и порядочность. Могу сам в «лепешку расшибиться», но помочь человеку, раз попросил. Иногда, бывает, не получается. Департамент внутренних дел - это же не акционерное общество моего отца. Объясняешь ситуацию, но все равно, ты уже - враг номер один и просто не хочешь помогать... Это очень сильно задевает.



Я могу писать, могу рассказать, думаю, не хуже, чем другой журналист. Но себя я не считаю таковым. Сказать, что я – журналист, это огромное слово, такое же как «учитель». Выйти в эфир и сообщить о происшедшем каждый сможет. Но не все способны провести расследование, вникнуть в эту проблему, душу из человека вывернуть и посмотреть, какова эта душа.

Писатели Сейтжан Омаров и Сапаргали Бегалин, друзья отца, пришли к нам домой, когда я родился. Отцу они сказали: «Он будет ветераном!» По-казахски переводится как Ардагер. Отец начал возражать, как можно назвать ребенка таким странным именем, но Омаров и Бегалин стояли на своем. Меня и назвали Ардагером.

Бывает, когда устаешь морально. Особенно когда ДТП, приезжаешь, а там ребенок годовалый лежит, шея сломана. Как на это смотреть просто так? Очень много было нареканий в адрес ДВД, когда пропал Тамерлан. Неужели вы думаете, что в полиции сидят бессердечные, черствые люди. Ведь у каждого кто искал этого ребенка, дома такие же дети. Почему так легко взять и облить грязью? Как говорили в одной казахстанской программе: «Нам просто сказать: полицейские такие-сякие. А представьте, как они головы под пули ставят. Чуть что случается, мы набираем сразу «102». А потом сами же говорим, что менты – козлы». Одиннадцатый год, в Шубарши и Кенкияке полицейские героически подставляли головы под пули. Да, среди нас есть и подонки, мы не скрываем этого. Если работник правоохранительных органов что-то нарушил, делаем суд открытым, чтобы народ знал. Мы не прикрываем своих. Оступился, иди и неси свое наказание.

Я очень люблю автомобили, уехать куда-нибудь далеко на машине в путешествие. Пока был холостой, объездил весь Казахстан. Не переставал удивляться: Кульсай, Боровое, мараловое хозяйство. Зачем ехать в Техас, когда свои Чарынские каньоны? Или в Турцию, когда есть Алаколь?

Рано или поздно, но считаю, я нашел себя в жизни.

Вдохновение мне дают дети. Пришел с работы, устал, на нервах. Доча и сын выбегают, улыбаются: «Папа, привет!» И как после этого можно раздражаться?