«Думал, что журналисты – мерзкие люди»

В канун Дня работников связи и информации репортеры «АТ» рассказывают о том, кем мечтали стать в детстве, как «докатились» до журналистики, и что их в ней держит.



Хотел остаться справедливым

- Эх, это детство! Кем мы только не мечтали стать: какими-то супергероями, крутыми полицейскими или кем-то еще. Я вот, к примеру, выбрал первой профессией адвоката, после просмотра культового сериала «Бандитский Петербург». Мне казалось, в этой профессии есть все необходимое для того, чтобы тебя уважали: мужество, справедливость, азарт.
Но, взрослея, я понял, что юриспруденция не такая уж и крутая штука. Я начал задумываться о другом призвании. Точные науки мне не давались, потому свой глаз положил на творчество. Я хотел стать (подчеркиваю, осознанно) классным режиссером. К сожалению или к счастью – не срослось. Так я и оказался в Оренбургском госуниверситете на кафедре журналистики. Учиться мне нравилось, было легко. Я, не особо готовясь, понимал все профпредметы, а педагоги видели во мне потенциал.
Помню, как еще при поступлении многих спрашивали: «А почему ты в журналистике?» Подавляющее большинство еще зеленых школьников отвечало: мол, хочу зарабатывать большие бабки. Другие с помощью журналистики хотели стать знаменитыми, а третьи били себя в грудь, крича, что журналистика - их призвание. Мой ответ был другим. Я пришел в журналистику, поначалу, с целью эксперимента: можно ли остаться справедливым, непредвзятым к людям и самому себе.
Шли годы, и этот эксперимент, честно скажу, порой проваливается. Ведь мы, журналисты, все-таки зависимые люди. Профессия обязывает часто рыться в грязном белье, пугать народ страшными заголовками и прочее. Я борюсь со всем этим. Продолжаю бороться, и поэтому я до сих пор работаю журналистом.





Слова используйте по назначению!

- Если бы меня спросили, кем я мечтала стать в детстве, то мне пришлось бы ответить честно: «Я не помню». Я, правда не припомню себя, грезящей лететь, к примеру, в космос, как десятки девчонок и мальчишек того времени. Или покорять горные вершины, или что там еще казалось невероятным и по–настоящему крутым. Очень рано меня научил читать мой дедушка, ветеран Великой Отечественной войны, принесший с полей кровавых битв не только победу, но и множество тяжелых заболеваний. Он проводил много времени дома, занимаясь со мной чтением и рисуя. Теперь я понимаю, что рисованием он, скорее всего, пытался заглушить боль, которую причиняла ему неизлечимая болезнь. Деда не стало, когда мне было пять лет. В этом возрасте я уже перечитала практически всю домашнюю библиотеку и подбиралась к школьной. Книги оттуда приносила мне бабушка, работавшая вахтером в школьной раздевалке. Я помню, что настоящим открытием для меня тогда стала сила и глубина слова. Им можно было передать удивительную красоту природы, богатый внутренний мир героев, настроение и боль, радость и слезы. Наверное, тогда еще пока нечетко, но определилась моя будущая профессия. Сегодня я сама пишу слова, которыми стараюсь передать чаяния и надежды обездоленных, порой видящих во мне, как представителе средства массовой информации, свою последнюю надежду, стараюсь достоверно и без прикрас отразить события нашего города. И какое же испытываю счастье, когда статьи находят отклик в сердцах власть и деньги имущих! Когда семья из развалюхи переезжает в новый, просторный дом, построенный на деньги спонсоров, когда ребенку–инвалиду добрые люди купили одежду, которую не могла позволить его мама. Да и мало ли еще было этих замечательных моментов, вызванных словом. Говорят, словами можно убить. И я очень прошу: используйте слова по назначению – не убивайте, а созидайте!





В пять лет с «диктофоном» на интервью

- Старый советский микрофон от магнитолы. Мне 5 лет, я хожу с вот такой «игрушкой» по дому и пристаю ко всем домашним с разными вопросами. Мне тогда казалось, что у меня важное дело: я беру интервью. В первом классе в сочинении я написала, что хочу стать журналистом. Даже сейчас не могу точно ответить, почему я так решила. Откуда у семилетнего ребенка была эта четкая мысль в голове, но она была. В детстве у меня был любимый мультик «Черепашки Ниндзя». Дети 90-х вспомнят… Так вот, в голове у меня всплывает образ рыжеволосой девушки в ярко-желтом комбинезоне. Репортер Эйприл, которая ради «горячих материалов» следит за злодеями и в погоне за сенсациями вечно попадает в неприятности. Почему-то именно этот персонаж был моим самым любимым.
В 9 классе я написала свою первую статью в одну из городских газет. Появился повод! В пробных сборниках ЕНТ к вопросам давались неправильные ответы. Моему возмущению не было предела! Я помню, как ждала публикации. А потом принесла эту статью в школу, и все одноклассники передавали ее из рук в руки. Я до сих пор храню этот листочек пожелтевшей газеты. С него все и началось. Дальше пошли другие статьи, и я немного окунулась в мир журналистики. Так почему именно она? Может быть, я слишком романтизировала эту профессию. Представляла, что редакция – это такой творческий мир, где журналисты пьют кофе, пишут статьи и параллельно сочиняют стихи и прозу. Я тогда еще не знала, что, кроме кофейного аромата, в журналистике есть людские слезы, угрозы подать в суд, бесконечный поиск тем, беготня по выходным, стук клавиатуры по ночам, а еще состояние, когда «кипит мозг» в поиске нужных слов для очередного материала. Где уж там писать стихи, если до шести вечера нужно сдать три «полосы»...





Фиксирую жизнь

- По образованию я художник-педагог. Чтобы быть преподавателем, я считала, нужен собственный творческий багаж, поэтому после окончания вуза не стремилась преподавать. Когда мне предложили работать фотокорреспондентом в газете, я подумала: а почему бы и нет? По-моему, мне это очень близко. Начала работать. Сейчас вижу, что мое «призвание» и работа друг друга взаимно дополняют. Художники вдохновляются порой работами фотографов и пишут по их мотивам картины, потом возникают споры «авторства» идеи. Для меня материалом для живописных работ часто служат мои репортажные фотографии. И здесь все гармонично. Работа репортажного фотографа и художника имеют общую цель: отражать и сохранять в фотографиях и картинах жизнь людей.





Страх и чудовища

- Когда я был совсем маленький и не умел читать, отец купил мне набор открыток с древними огромными ящерами и вымершими зверями – мамонтами, мастодонтами… С тех пор хотел стать палеонтологом. Но воодушевляли не сами гиганты, казалось удивительным, что рядом с ними могли жить люди, с ужасом и благоговением взирающие на этих титанов. Потому антропологом мне тоже захотелось стать. А когда узнал, что антропологи, как правило, живут лет 100 и больше (есть такой феномен) - желание возросло. Но с наукой у меня не срослось.
А в журналистику загнал, наверное, страх смерти – боязнь того, что от меня останутся лишь протертые джинсы и просаленная рубашка. Хотелось делиться мыслями и как-то их сохранить.
Думаю, я и сейчас занимаюсь антропологией: почему уровень жизни на постсоветском пространстве ниже, чем в какой-нибудь Германии? – вполне себе научный вопрос.
Образ древних людей, с трепетом глядящих на гигантов, со временем померк. Вместо него вижу новых людей, стоящих перед священными чудовищами – Властью, Деньгами, Равнодушием, Ложью…





Думала, отдохну, но не тут-то было

- Если честно, кем я только не мечтала стать в детстве: врачом, учителем, артисткой. Но что когда-нибудь я буду журналистом - и в голову не приходило. Ровно год назад уволилась из школы и подумала: наконец-то отдохну, поживу спокойной жизнью, но не тут-то было! Я решила стать журналистом, и теперь безмерно счастлива, что работаю в таком замечательном коллективе, с настоящими профессионалами своего дела.
Вчера на телефон начали приходить сообщения с множеством поздравлений и пожеланий. А еще мне сказали «спасибо» за то, что я есть. Значит, иду по правильному пути, и всё не зря.
Сейчас могу сказать, что я счастливый человек: у меня есть семья, любимая работа, ежедневное общение с интересными людьми и еще куча радостей в жизни. Недавно у меня спросили: что бы изменила в своей жизни? Да ничего, все бы оставила как есть!






Все дело в баране

Как-то в начале 2000 годов мы случайно узнали от таможенников, что где-то рядом с Алимбетовкой на чабанской точке живёт чёрный баран, на боку которого от рождения написано белым цветом арабской вязью слово «Аллах». И кто ни прикоснётся к этому барану – его желания исполняются. Просто сказка из «Тысячи и одной ночи»! Само собой, мы тут же прыгнули в редакционные «Жигули» и помчались на чабанскую точку.
Проехали мы больше сотни километров, узнали в соседнем ауле, где сейчас пасётся сказочный баран, и отправились туда. Позади ещё пара километров, как впереди нас вырос песчаный овраг с речкой. Словом, заехали мы в глухомань, где в начале 2000 годов даже телефоны не ловили.
Редакционный водитель вышел из машины, оценил обстановку и изрёк: «Дальше не поеду!» Пришлось нам с фотографом Мишей Дедиковым закатать джинсы и толкать «Жигули» через овраг с речкой. Когда мы всё-таки оказались на противоположной стороне, ещё долго шли пешком, но барана с арабской вязью на боку нашли, сфотографировали, сняли на видео и сделали о нём материал в газету, на радио и телевидение.
Работа журналиста – это череда постоянных оврагов с реками. В последние годы овраги становятся всё глубже, реки всё непроходимее. Есть журналисты и даже редакции, которые утонули... Так что желаю всем своим коллегам всегда быть на плаву, плыть вперед и никогда не пасовать перед сложностями!
Пусть на ваших устах всегда будет вкус победы - решение проблем актюбинцев, которые жаждут свежего воздуха в городе, асфальта во дворе с детской площадкой, торжества справедливости в суде… Ведь к нам идут в минуты, когда все вокруг отвернулись. И решение проблем общества – главная боль и мечта журналиста.
P.S. Уже к концу года баран под Алимбетовкой вырос, надпись стёрлась. Любители экзотики на чабанскую точку ездить перестали. Но в жизни ещё много событий и ситуаций, о которых даже Шахерезада не смогла бы додуматься в своих сказках. Читайте газету «Актобе Таймс». С нами жить интереснее!





Журналистика - это наркотик

- Я из того поколения, детство которого прошло в перестроечный период. Какие могли быть у меня мечтания: быть рабочим в то время было уже не престижно: пожарным – не моё: космонавтом – несерьёзно, врачом, спасать людей - это, конечно же, благородно, но вида крови боялся в то время. Вот и решил стать учителем географии. Любил этот предмет. Не сложилось, не срослось. Впрочем, много лет спустя, я всё же стал педагогом. Русского языка и литературы. А ещё раньше – специалистом информационных систем в экономике. Сейчас, держа в руках два диплома, понимаю, что 70 процентов моей учёбы прошли впустую. Те знания сейчас не только не нужны, но ещё и безнадёжно устарели.
Я никогда не стремился стать журналистом – как и большинство, я думал, что это алчные, продажные и мерзкие люди, которые только и делают, что рыщут в поиске жареных фактов. Но судьба забросила меня именно туда. Может, для того, чтобы я изменил своё мнение…
Журналистику надо любить. Без этого никак. Не ради денег, славы. А ради людей, которым ты можешь и должен приносить пользу. Люблю ли я её? Каждый день, возвращаясь с работы, я мысленно готов отказаться от неё. Поток информации, с которой волей-неволей приходится сталкиваться, настолько сильно давит, что хочется всё бросить и уехать подальше, побыть в одиночестве.
А на следующее утро снова встаёшь и шагаешь в редакцию. Это наркотик, и ничего с этим уже не сделать.