Безнадежно больных пациентов обрекают на смертельные муки

Пациенты в Актобе живут и умирают хуже, чем в Уганде. Из-за отсутствия болеутоляющих они совершают самоубийства. Онколог сравнивает уровень местных врачей с уровнем фельдшеров в Германии и ссылается на нехватку денег.



Несмотря на кажущиеся усилия властей, ситуация с оказанием помощи безнадежно больным пациентам остается удручающей. По данным, которыми располагает газета «Актобе Таймс», в недавнем времени двое актюбинцев покончили с собой. Они находились на последней стадии заболеваний и не могли справиться с болью. Естественно, сложившийся менталитет не всегда позволяет родственникам добровольно ушедших из жизни говорить о произошедшем.

Сами больные, нуждающиеся в паллиативной помощи, стыдятся рассказов о своем положении. Тем не менее, из данных, приведенных главой Ассоциации семейных врачей по Актюбинской области Татьяной Острецовой, и опросов, проведенных репортером «АТ», следует: одна из основных проблем «паллиативных» больных - медики не назначают сильнодействующие болеутоляющие.



- У родственницы была четвертая стадия рака, – рассказывает одна из актюбинок. – Боли жуткие. Мы получали промедол, но он действует недолго. Просили перевести на морфин. Но говорили, что не надо. Так до конца и мучились, пока она не ушла.
Как объясняет Татьяна Острецова, сильнодействующие болеутоляющие, а именно морфин, врачи не назначают, опасаясь мороки с препаратом – необходимо подписание массы документов. К тому же медики запугивают родственников таких больных.

- Приходим к пациентке с 4-ой клинической стадией, метастазами в печени, лежать уже не может. Она получает промедол 6-8 раз в сутки. Это нормально? А промедол действует не более 2-х часов. Мы начинаем уговаривать – нужно перейти на морфин. Она отвечает: «Нет, мне в онкодиспансере сказали – только промедол». Мы уговорили родственников перейти на морфин. Теперь она хотя бы спит.
На протяжении трех месяцев в Ассоциации семейных врачей по Актюбинской области действовала горячая линия для пациентов, нуждающихся в паллиативной помощи. Специалисты Ассоциации, Областного клинико-диагностического центра, поликлиники №3 посетили около 50-и пациентов, провели около 150 консультаций по телефону, организовали и провели несколько семинаров.

Одна из самых распространенных ошибок – ее допускают и врачи, и пациенты - заключается в незнании дозы морфина, который может получить казахстанец по закону. А этот вопрос имеет одно из основных значений. Субботы и воскресения, праздничные дни, когда поликлиники закрыты, являются для пациентов в терминальных стадиях и их родственников самыми страшными. Поскольку выданных препаратов не хватает. По имеющимся данным, именно в такие периоды чаще всего безнадежно больные и совершают самоубийства.
- Мы задавали вопрос в наших поликлиниках – сколько ампул морфина положено пациентам на 5 дней? В большинстве случаев врачи отвечают – 10 ампул. Но по новому уже действующему положению – 30!



Данный вопрос требует серьезных разъяснений, как объясняет Татьяна Острецова. По данным Всемирной организации здравоохранения, у применения морфина для пациентов, нуждающихся в избавлении от боли, нет верхнего предела по дозе. По всемирно известному справочнику библиотеки Кохрейна: максимальная суточная доза – 280 миллиграммов. То есть в развитых странах пациент может получить на один день 28 ампул морфина. Казахстанские законотворцы позволяют назначать 6 ампул в день.

- Если в городских поликлиниках еще получают хоть что-то, то в районах наши люди вообще бесправны, - говорит Татьяна Острецова. - Им назначают капельницы, витамины, имитируют бурную деятельность и наносят только вред. Родственники пациентов превращаются в каких-то жалких просителей. Они ходят и унижаются: «Пожалуйста, нам не хватает на выходные!» И тут начинаются воспитательные беседы – типа такая молодая, а уже хочет наркотики. По аналогии в Петербурге была ситуация – женщине, прошедшей тюрьмы и пытки, врачи сказали: «Ты концлагерь прошла, а потерпеть не можешь?!»



Татьяна Острецова состоит в республиканской комиссии по предотвращению пыток – для нее открыты двери тюрем, колоний, сизо и ей не раз приходилось напоминать медикам, что неоказание помощи при тяжелейшем болевом синдроме приравнивается к пыткам и является грубейшим нарушением прав человека.

Проснулись, а уже поздно?

Конечно же, пациенты, которые не могут пойти на поправку, нуждаются не только в болеутоляющих, но и в создании адекватных заболеванию условий. Газета «АТ» неоднократно сообщала о проблемах этой сферы. Стоит отметить, что благодаря деятельности Ассоциации семейных врачей, ситуация меняется, но с большой пробуксовкой.

По данным Всемирного банка, для Актюбинской области необходимы 100 хосписных коек, в которых бы могли находиться пациенты временно, чтобы заручиться поддержкой психолога, получить соответствующий заболеванию уход и дать возможность немного отдышаться родным. Эти 100 коек так и остаются заоблачными.

Еще в 2013 году в Казахстане был утвержден стандарт оказания паллиативной помощи. Уже тогда должны были появиться хосписные отделения, создаваться специальные бригады, открываться отделения сестринского ухода. Но все это начали создавать много позже, практически в начале, как видно затяжного экономического кризиса, который уже угрожает свернуть всё начатое.
В Актюбинской области открыли отделение сестринского ухода при БСМП, но онкологические больные туда не госпитализируются. Открыто отделение паллиативной помощи при медцентре на 20 коек. Татьяна Острецова, оценивая работу данного отделения, выражается сухо: «Мы не совсем этого ждали.

Проблему можно решить путем создания мобильных мультидисциплинарных команд. Это наиболее приемлемый вариант для нашей страны. Так как обслуживание пациента на дому обходится в 10 раз дешевле, чем в стационаре. При этой команде обязательно должен быть специалист по обезболиванию». Глава актюбинского филиала Ассоциации признает, что большинство «паллиативных» больных в области лишены элементарных приспособлений для жизни, медсестры в своем большинстве не умеют ухаживать за такими пациентами и, конечно же, не способны обучить родственников больных правильному уходу. Проблем масса!



Наличие серьезных проблем в оказании паллиативной помощи признает и актюбинский онколог Юрий Старченко. Он выступал на «круглом столе», организованном Татьяной Острецовой.

Ю. Старченко был достаточно откровенен, заявляя, что основная проблема оказания паллиативной помощи заключается в нехватке финансов и огромной загруженности врачей:
- Давайте возьмем страны с лучшими образцами международной медицины – Америка, Израиль, Германия. Каково ВВП этих стран, процент от этого ВВП, который выделяется на медицину? Какова зарплата сотрудников и нагрузка? Пусть мы (казахстанские врачи – авт.) знаем все на уровне фельдшеров, но платите нам как фельдшерам в Германии. Я не против. Но у меня оплата не такая, как у фельдшера в Германии, и нагрузка не такая. Поверьте мне – я это знаю. Мой брат двоюродный живет в Германии. Ситуация в том, что наше государство взяло на себя непосильный груз обеспечить всех бесплатной помощью.
Обращает Старченко внимание и на нехватку кадров, нехватку необходимых средств для работы врачей и задается вопросом: куда уходят выделяемые деньги.
- Давайте журналистов заставим покупать за свой счет аппаратуру, чтобы можно было работать. Вспомните, когда вас (обращается к врачам на «круглом столе» – авт.) в последний раз обеспечивали халатами, например, бумагой, ручками? Где-то, может быть, не хватает денег... Хватает их, не хватает. Куда уходят средства – налево, направо? Мы тоже с вами тут не будем долго говорить на эту тему, но пока в медицине денег не хватает. Задача наша-бить в колокола, чтобы выделяли как можно больше денег на развитие медицины. Открытие хосписа нужно? Конечно, нужно. Где деньги? Надо спрашивать в облздраве.
Татьяна Острецова, возможно, и признает правильность поставленных онкологом вопросов, но считает, что паллиативная помощь наименее затратна. А в доказательство приводит такие данные:
- Есть 28 стран, где очень хорошо организована паллиативная помощь. Кроме Великобритании и США, к примеру, в нее входят Польша, Монголия и Уганда.

P.S. До каких пор нас будут «пытать» и толкать к суицидам не ясно? И почему казахстанские пациенты живут хуже, чем в Уганде – тоже.