«Пока работаю - живу»: Владимиру Юришу исполнилось 90 лет

Он извлекал неразорвавшиеся детонаторы из шахт, оказывался ночью в тайге среди заключенных. И это лишь малая часть того, на что он был готов ради дела всей своей жизни. Владимир Юриш - первооткрыватель многих месторождений, на его счету несметное количество научных трудов, а еще он талантливый рассказчик и стихотворец. Почетный разведчик недр РК, академик Академии минеральных ресурсов РК, действительный член Уральской академии геологических наук Владимир Владимирович недавно отпраздновал свой очередной юбилей. Несмотря на преклонный возраст, он продолжает трудиться и по сей день.



Наша беседа проходит в рабочем кабинете Владимира Владимировича. На полках разных форм, цветов и размеров минералы, среди кипы бумаг – множество научных трудов еще с советских времен (кстати, до сих пор не оцифрованных). Страсть к геологии у Владимира Юриша с раннего детства.

- Родом из Оренбурга, но там я нисколько не жил, - вспоминает Владимир Юриш. - В детстве меня оттуда увезли, и мы до 1937 года жили в поселке Кирсановка между Оренбургом и Бузулуком. Насколько я помню, еще с кирсановских времен к камням был неравнодушен. Помню, нашел где-то кусок каменного угля, так я с ним носился уйму времени. Кирсановка была замечательным местом. Помню детали: где вишня росла, какой у нас сад был, ну вот так, очень четко, очень ясно.

Родители Владимира Юриша были учителями. Отец возглавлял школу для беспризорных детей. В 1937 году на Владимира старшего написали донос. Люди, которые его уважали, предупредили об этом. Семье пришлось срочно уехать в Актобе, с тех пор связь с этим городом укоренилась прочно.

- Мое детство пришлось на время войны, и всё оно было ею насыщено, конечно. Жили мы здесь на улице Некрасова, у нас была землянка. Учился в школе №9 по улице Джамбула, отец там работал завучем. После первого класса началась война. В школе расположилась воинская часть. Я перешел потом в 3-ю советскую школу (сейчас там СШ№2). Там всю войну был госпиталь. Мы когда туда пришли, один угол двора был завален гипсовыми повязками от рук, ног, шей, мы все это расчищали.

И здесь, в Актобе, азарт к полезным ископаемым ничуть не утих.

- Многие дома стояли на фундаменте из песчаника, вот я ходил и все выковыривал. В 1946 году улицу Горького (сейчас вроде улица Асау Барака) начали мостить пленные немцы. Мостили шлаком с нашего завода ферросплавов. Привозили глыбы огромные, и вот я туда повадился ходить. С большим увлечением ковырялся в этих шлаковых камнях, там были занорышы, и в них росли какие-то кристаллы. Еще в пределах города шла разведка актюбинского месторождения бурого угля. Там стояли треногие буровые вышки, вот я там и пропадал все время.




После окончания школы Владимир Владимирович поехал поступать в Алматы на геологоразведочный факультет, но его и других ребят не взяли, так как льготы были только для демобилизованных. Тогда он отправился в Кемерово. По пути его обворовали.

Факультета геологии в Кемерово не было, пришлось поступать в шахтостроительный. Благо в институте была кафедра геологии, где, как вспоминает Владимир Юриш, он «дневал и ночевал». После окончания вуза строил угольные шахты. В Междуреченске Юриш стал первым секретарем горкома комсомола.

«Щепочкой извлекал невзорвавшийся детонатор»

Помимо прочего, Владимир Юриш пишет стихи и рассказы. Так, в одном из своих повествований Владимир Владимирович вспоминает, что был склонен к «безрассудству по молодости». В те годы он работал в тайге в разведочной партии на Ташелгинском железорудном месторождении. Однажды ему надо было возвращаться с Междуреченска в партию. Поздней ночью на лесовозе Владимир Владимирович отправился в Майзас. А оттуда до Ташелги было два пути: или пешком пройти 24 км, или через лесосеку, где работали зэки. Он выбрал короткий путь, с собой у него были деньги.

- Охрана меня там знает, поэтому меня пропустили. Помню, заключённые рубили лес, а я иду, сидит на пеньке какой-то зек с топором в руках. У меня собой сумка на плече с зарплатой на всю партию. Я не задумывался даже, что это грозит опасностью и еще что-нибудь. Он поздоровался, я ему ответил и пошел дальше, - вспоминает В. Юриш.

А когда Владимир Владимирович работал в шахтах, породу добывали взрывным методом. Бывали случаи, когда снаряд давал отказ. Тогда он выгонял всех проходчиков и взрывников, а сам пытался все исправить. «…своими способами, не предусмотренными правилами ведения взрывных работ и техники безопасности. Я остро застругивал щепочку, ложился рядом с «отказом» и этой щепочкой расковыривал аммонит и извлекал невзорвавшийся детонатор. Хотя, поскольку он не взорвался, как ему положено, то от него можно было ожидать всего. Но со мной ничего не случалось», - пишет автор в своем рассказе «Тамара».

С одной стороны, безрассудство, а с другой – невиданная храбрость и упорство. Я спрашиваю у Владимира Владимировича: и в кого же он такой?

- Я действительно ничего не боялся. В кого, не знаю, - улыбается юбиляр.

В 30 лет Владимир Юриш все-таки поступил в Томский политех по специальности геология. Окончил его в 1966-м году.

Писать он не перестает: его материалы поступают в местные газеты, некоторые даже попали в альманах. Так, одну из работ он посвятил древним металлургам Горной Шории. Ему удалось найти не только участки со шлаками, но и с остатками печей, которыми когда-то пользовались шорцы.

«Вулканы пускают на презренную щебенку»

Первое знакомства с вулканами у Владимира Владимировича случилось в Сибири. С тех пор он ими буквально живет.

- В пределах Горной Шории мне удалось наткнуться еще на ряд вулканов, поэтому, когда я вернулся в Актобе в 1970 году, уже знал 9 вулканов, - говорит Владимир Юриш. - Когда мне предстояло здесь выбирать, где работать, я сознательно пошел на ту территорию, где именно есть вулканизм. Работал в «Запказгеологии», в областях Казахского Урала. С начала 1970 годов отношение к вулканитам было такое же, как ко всяким осадочным породам. Но я, интересуясь этим глубже, понял, что это неправильно. Что вулканизм включает в себя не только стратифицированные понятия, такие, как свиты, но туда входят и глубинные образования; что состав этих толщ гораздо более сложный, и что они формировались в разных условиях. В 1980 годах начали уже и специализированные работы по картированию вулканов, стали рассматривать их, как очень сложную систему. В 1990-ых годах мне пришлось прерваться на несколько лет, потому что не было денег, а потом у нас установилась связи с одной французской фирмой. Они выделили в 1997 году деньги, и мы буквально за год составили 16 палеовулканических карт. В 2003 году я повез эти материалы на первый вулканологический международный симпозиум в Екатеринбург. Эти материалы были признаны наиважнейшими в пределах СНГ. На основе этого отчета я практически полностью закончил книгу «Океанический вулканизм Юго-Западных Мугоджар». Последнюю точку мы поставили, сейчас ведь вопрос стоит, где найти деньги, чтобы издать книгу.




Несколько десятилетий Владимир Юриш пытается спасти Бершугир-Шуылдакский палеовулканический район, относящийся к Мугоджарским горам. Вулканы с каждым годом слой за слоем превращают в щебень...

- Я и мои товарищи (некоторых из них нет уже в живых), а также ряд ученых обращались к властям. Но вы знаете: все как в какую-то черную дыру уходит. Мы просили объявить это место заповедником или заказником. Это же океаническое дно, океаническая кора! Чтобы изучать подобные образования в других странах экспедиционные суда драгами поднимают со дна океана на глубине 2,5 - 4 километров куски породы и наблюдают через батискаф. У нас все эти живые свидетельства - на суше, и нигде больше такого нет! Поэтому все международные ученые обращаются: «Сохраните, сохраните». Эти образования - ключ к расшифровке формирования океанов. Вулканам 350-400 миллионов лет, они стояли, украшали нашу землю, создавали микроклимат, люди там с удовольствием жили, но их пускают на презренную щебенку. Я думаю, здесь причина такая, что это дело пахнет деньгами. Здесь мне просто очень горько, что я и мои товарищи, да и все международное геологическое сообщество оказались беспомощным перед интересами кучки частников. Когда-нибудь хватятся, но это все невосполнимо. Если храм Христа Спасителя Каганович по дурости в 1936 году взорвал, его по чертежам восстановили, но вулкан-то не восстановишь! - с дрожью в голосе говорит В. Юриш.




Город сердцу мил

На счету у Владимира Владимировича много открытий, по его прогнозам найдены множество месторождений ископаемых (в том числе золотоносных). Он несколько раз покидал Актобе, но возвращался снова.

- Вот притягивал Актюбинск меня. Почему? Не знаю.Наверное, потому, что детство здесь прошло, - говорит Владимир Владимирович.

«Мечтаю издать книгу»

- Как вы себя чувствуете в 90 лет, и откуда силы работать по сей день?

- Чувствую себя так же, как и до 90 лет. Пока работаю - живу.

- Какой совет вы можете дать молодым?

- Мне мало приходится иметь дело с молодыми. Только вижу, что тот профессиональный уровень, которые получают сейчас молодые в вузах, не сопоставим с тем, что получали и накапливали мы. Хотя в чем-то они превосходят нас, потому что владеют компьютерными технологиями. Мне приходилось консультировать девушку, она училась в Казахстане, а докторантуру в Париже прошла. Вышла на меня, в течение двух недель я возил ее по Мугоджарам. Она чуть не плачет: как это все задокументировать? Признается, что ничего не знает. Я показывал, как делать зарисовки, как брать пробы, элементарные приемы полевой геологии. Хотя девочка очень толковая, хорошая, но их так учат сейчас. Поэтому я хотел пожелать, чтобы основным принципом в их творчестве, работе была не погоня за деньгами, а профессионализм.

- О чем вы мечтаете?

- Мечтаю издать книгу, которая сейчас у меня готова («Океанический вулканизм Юго-Западных Мугоджар»). И второе: на крючке у нас два месторождения золота, но нет денег, чтобы пробурить скважины. Надеюсь, все разрешится, - заключил Владимир Юриш.

Редакция «Актобе Таймс» поздравляет Владимира Владимировича с юбилеем и желает ему долгих лет жизни, а также крепкого здоровья.

Стихотворение Владимира Юриша, написанное в 1960 году в городе Междуреченск (Сибирь):

Есть у нас города в России,
Сердцу милые города,
Незаметные, необъяснимые,
И единственные навсегда.

И ведь любим не за красу их,
Что-то очень родное там,
И по первой любви тоскуем,
И грустим по тем городам.

Вот и мне мой далекий снится,
Плоский, глиняный, в бурьяне,
Он сухой полынью дымится,
Горьковатой даже во сне.

Я во сне говорю ему:
«Слышишь, я пришел с тобой посидеть
От того поколенья мальчишек,
Что уже начинают седеть».

Я во сне говорю ему: «Помнишь
Ночи сжатые, как во взвод,
Перепуганный взгляд окошек,
Смерть увидевших среди звезд.

Помнишь в том затаенном страхе -
Дорогой победы пролог,
Степь верблюжью от вечности встряхивая,
В котлованы завод залег.

И тянулись на крышах глиняных
К первым заревам пацаны,
И гремели на знойных линиях
Эшелоны большой войны».

Отгремели, умчались в древность,
Заросли углища боев,
На чужих пьедесталах дремлют
Танки русская средь цветов.

Дремлют чутко и на рассвете
Смотрят грозные, как с восхода:
Им заветные зори светят,
Словно зарево их завода.

В те рассветы, июньские, синие,
Я тоскую - прямо беда,
И синеют по всей России,
Незаметные города.


Автор: