«Пытки у нас практиковались и практикуются»

В интервью газете «Актобе Таймс» директор актюбинского филиала бюро по правам человека рассказала об особенностях работы в нашем регионе. По ее словам, здания в колониях безнадежно устарели, заключённым вовремя не выдают лекарств, а издевавшихся над задержанными во время январских волнений полицейских до сих пор не нашли.



10 декабря во всем мире отпраздновали День прав человека. Накануне репортер @aktobe_times встретился с директором филиала Казахстанского бюро по правам человека (КМБПЧ) в Актюбинской области Ириной Гольцварт. Мы обсудили ключевые проблемы, затрагивающие права наших граждан. К слову, КМБПЧ вносит вклад в борьбу с пытками, дискриминацией и неравенством в нашей стране. Бюро защищает права политических заключенных, активистов, беженцев, мигрантов, ну, и в целом всех тех, кто не потерял надежду в поисках справедливости.

- Очень многие не знакомы с деятельностью КМБПЧ. Как бы вы сами описали то, чем вы занимаетесь?

- Мы - правозащитная организация, которая занимается вопросами защиты прав на свободу мирного собрания, трудовых прав, прав детей, прав заключенных, защищаем права лиц без гражданства, а также беженцев, - говорит Ирина Гольцварт. - Еще мы занимаемся противодействием пыткам. Я также являюсь членом национального превентивного механизма по предотвращению пыток и жестокого отношения.

- Что заставило вас прийти в эту сферу? Насколько я знаю, вы единственный представитель бюро в Актобе. Не сложно ли вам работать одной?

- Мне интересно заниматься правами человека, но не в определенной какой-то структуре, здесь мы не принимаем какую-то сторону, ту или иную позицию. Да, налаживать контакты с правоохранительными органами тяжело. Порою непросто работать с заявителями, потому что они считают, что если они обратились, то мы должны быть строго на их стороне. В принципе, работа интересная, каждый день встречаешься с разными людьми. Просто ты понимаешь, что должен им помочь, особенно, когда они ходят по разным инстанциям и не могут добиться справедливости. Так что особых сложностей я не вижу, тем более город у нас - не миллионник. Пока справляюсь.

- Скажите, по вашим наблюдениям, ситуация в области прав человека становится лучше?

- Я бы так не сказала. Скорее наоборот. Идет работа над многими нормативно-правовыми актами, но всё поворачивается в таком ключе, что те или иные законы не меняются в лучшую сторону для простого народа. Все-таки они как-то более (ориентированы.- Авт.) для правоохранительных органов.

- Правильно я полагаю, что именно январские события стали маркером, ярко проявившим плачевное положение с правами человека?

- Да, когда начались задержания, объявили режим чрезвычайного положения до 19 января. Наши учреждения: ИВС, отделы полиции - закрылись от нас. Говорили: «На основании ЧП мы не имеем права вас пустить». Есть одно «но»: ЧП не может препятствовать членам национального превентивного механизма посетить те или иные учреждения, особенно ввиду таких событий. 3 дня нас не пускали, а потом мы кое-как вроде смогли пройти к задержанным. Брали жалобы, смотрели личные дела. Многие люди жаловались на то, что их избивали, что сидели в переполненных помещениях. Вообще, у нас задержали более тысячи человек, потом их начали постепенно отпускать, многие из них получили предупреждения или штрафы. Но из всех задержанных только в отношении 17 человек открыли уголовные дела по статье 272 «Массовые беспорядки». По ним сейчас слушания идут, подсудимые начали давать показания. Из 17 задержанных многих, спустя два месяца, отпустили под домашний арест. 29 сентября, когда начался первый судебный процесс, адвокаты ходатайствовали, чтобы тех, кто на домашнем аресте, отпустили под обязательство на явку в суд. До этого они 9 месяцев сидели дома без работы, а ведь у каждого из них семьи. А 3 из 5, кто находился в СИЗО, отправили на домашний арест.

«Заявители говорили, что их били дубинками, прикладами по голове, били электрошокером»

- Многие заявляли о том, что подверглись пыткам. Наказали ли кого-нибудь из сотрудников правоохранительных органов?

- Как раз из этих 17 обвиняемых пятеро написали заявления о пытках, но ни одно дело не дошло до суда. Четыре дела прекратили за отсутствием состава преступления, а пятое приостановили в связи в тем, что не установлены виновные лица. Тут всё усложнило, что все сотрудники были в масках. Проводились очные ставки, искали виновных по голосу, по фото, но вот так не установили. Заявители говорили, что их били дубинками, прикладами по голове, били электрошокером. Но, знаете, жертв пыток у нас может быть намного больше: не все люди захотели писать заявления. Весь ужас в том, что эти полицейские до сих пор могут работать. Страшно еще и потому, что на месте тех задержанных мог оказаться каждый из нас. Вообще, по практике скажу: редко когда дело о пытках доходит до суда.

До январских событий последний раз полицейских за пытки наказали в 2020 году. Один молодой человек распивал спиртной напиток и выкинул банку в урну. Это было в районе рынка, его задержали и доставили в один из отделов полиции. Видимо, раскрываемость была низкая и решили его, скажем так, подписать на признательное показание по делу о кражах. Но он успел позвонить супруге, которая приехала в отдел и дозвонилась до спецпрокурора. Он быстро отреагировал, приехал и зафиксировал телесные повреждения. Парня избивали дубинками, надевали пакет на голову, били по пяткам. Все это подтвердилось судмедэкспертизой. Суд признал их виновными, но потом апелляционная коллегия приговор посчитала неверным, и сотрудников освободили за недоказанность. Но благодаря усилиям адвоката потерпевшего. Верховный суд вынес постановление об отмене приговора суда апелляционной коллегии, и сотрудники все-таки получили наказание. Так вот, пытки у нас, к сожалению, практиковались и практикуются, причем занимаются этим даже молодые сотрудники. Я работаю с 2016 года, и за все это время только два дела о пытках довели до суда.

- Как вы считаете, нужно ли амнистировать людей, протестовавших в январе?

- Ну, конечно, ведь это все социальное напряжение, народ устал терпеть, я за то, чтобы их амнистировали. Тем более, что у нас в конституции написано, что мы имеем право на мирные собрании. Но дождемся решения суда, мы еще не дошли до прений.

«В тюрьмах не бывает лекарств»

- По январским событиям еще многое можно обсудить в дальнейшем, но давайте поговорим о закрытых учреждениях, которые вы посещаете. Что вы можете о них сказать?

- Мы проверяем условия содержания в психо-, невродиспансерах, в детских учреждениях (дом ребенка, центр адаптации), центр ресоциализации лиц, оказавшихся в трудной жизненной ситуации. Ну, и наши режимные учреждения, например, СИЗО и наши колонии. Посещения у нас как плановые, так и внеплановые, причем они не носят уведомительного характера. В принципе, в СИЗО и тюрьмах по условиям содержания, питания жалоб нет. Есть жалобы по медицинской части, что не всегда есть препараты, медикаменты. Например, у человека было давление, а препарата не оказалось. В целом здания все старые, надо менять. Я не вижу толка в косметическом, капитальном ремонте, проще все переделать заново. По остальным учреждениям пока все нормально. В следующем году начнутся новые посещения.

«Наши госорганы проявляют некомпетентность»

- Вы еще помогаете беженцам? В этом году мобилизация в РФ привела к массовому оттоку россиян. Обращались ли они к вам за консультацией?

- Да, мы оказываем юридическую консультацию в том числе беженцам и людям, ищущим убежище. В этом году было очень много людей, можно сказать, я впервые с этим столкнулась. Ко мне обратилось свыше 10 граждан РФ, начиная с октября 2021 г. Но просто интересовались, изучали процедуру, ни один из них не подал заявления. Вообще у нас, конечно, предоставлением статуса беженца занимается областное управление координации занятости и социальных программ. Но люди боятся обращаться к госорганам. Им проще (а иногда безопаснее) обратиться к НПО. А порою просто наши госорганы проявляют некомпетентность в этих вопросах. Вот недавний случай был с гражданкой Узбекистана Тлеубике Юлдашевой*. Она находится в международном розыске, так скажем, за свою активную позицию в Узбекистане. Женщина хотела выехать в Россию, но ее задержали здесь на границе и доставили в СИЗО. Суд дал санкцию на арест. Я поставила в известность наше управление занятости, что гражданка Узбекистана хочет подать заявление на статус беженца. Мне сказали так: «Пусть она придет». Я вновь повторила, что она в СИЗО, что они должны прийти к ней и взять заявление. Мне ответили, что законом такое не предусмотрено. Пошли дальше вопросы: «Не знаете ли, за что ее задержали?». В общем, мы наняли адвоката, и он пошел к данному сотруднику в управление занятости, взял образцы для заявления. Потом адвокат пошел в СИЗО. Так, в течение двух недель, мы добились для Юлдашевой свидетельства лица, ищущего убежище. Хотя это все решилось бы гораздо быстрее, если бы госорганы приложили усилия. Меня это удивило. Хорошо, что наша организация занимается такими вопросами, есть ресурсы нанять адвоката, а если бы этого не было? Тем более, дело политическое: эта гражданка выражала свою позицию против поправок в конституцию. Не факт, что ей дадут убежище. А то и вовсе экстрадировать могут. В любом случае мы будем следить за ситуацией.

- Спасибо вам за интервью. И напоследок хотелось бы узнать: любой ли человек может обратиться к вам за помощью?

- Конечно, у нас нет такого, чтобы мы отказывали в консультации. Если мы не можем помочь, мы дадим совет, куда можно обратиться. В любом случае наши двери открыты для всех.

* Следственное управление при МВД Республики Узбекистан возбудило в отношении каракалпакской активистки Тлеубике Юлдашевой уголовное дело по статье 159 ч. 1 (Посягательства на конституционный строй Республики Узбекистан) Уголовного кодекса, за что она может получить до 5 лет лишения свободы.


Автор: