«Занятые дети не пойдут на криминал»

Как система ломает судьбы людей и почему нужно бороться с равнодушием к осуждённым рассказывает юрист Татьяна Шарикова. Известная правозащитница в недалеком прошлом работала в Казахстанском бюро по правам человека, активно боролась против пыток и насилия в закрытых учреждениях. Сегодня она - арт-директор, преподает танцы детям в стиле modern-jazz, ее ученики завоёвывают призовые места на международных конкурсах.

Знаете, мне нравится ответ Николая Цискаридзе на вопрос: «Для чего вам юридическое образование?». Он говорит: что для того, чтобы грамотно танцевать в соответствии с законом. У него только вначале хореографическое образование, а потом юридическое, у меня же наоборот. Я всегда смеюсь, что таких людей всего двое: я и он. Ну, без креатива даже в юриспруденции никуда.

Родилась в Павлодаре, это такой маленький город, не глубоко провинциальный, конечно, но там все друг друга знают. Моя мама педагог, филолог, была заслуженным учителем Казахской ССР. Папа инженер-железнодорожник, тоже очень творческий человек, он также был и художником-оформителем в Павлодарском отделении железной дороги.

У нас в семье одни медики и педагоги, только я стала юристом. Сначала училась в колледже на бухгалтера, там преподавали основы права, тогда то и поняла, что мне ближе гуманитарные науки, чем точные. Потом отучилась уже в университете на экономиста-юриста.

Почему выбор пал на юриспруденцию? В перестроечный период стало возникать очень много адвокатов, они становились медийными личностями. Я просто зачитывалась судебными материалами, следила за отдельными адвокатами. Был адвокат Генрих Падва, я от него без ума. Были кумиры и из кино. Был такой фильм «Воры в законе», там адвоката играл Зиновий Гердт, его речь в сцене на суде до сих пор производит впечатление.
Танцами занималась с детства, но никаких хореографических училищ не заканчивала, просто прошла множество курсов, имею сертификаты. Как сказала одна моя учительница: «Приобретённое в молодости поможет в старости». Сейчас преподаю детям.

«Было много материалов, где понимаешь, что где-то следователь поленился»

Меня больше знают, как правозащитника, три года я работала в Казахстанском бюро по правам человека, в Павлодарском филиале. Также три года я сотрудничала с национальным превентивным механизмом по борьбе с пытками и жестоким обращением в закрытых учреждениях.

Работать в органах я никогда не хотела. Не хочу быть предвзятой, но, когда мы помогали заключенным, видели ошибки следствия и не всегда добросовестное отношение сотрудников, к той работе, которую они выполняют. У меня всегда был страх перед тем, что система не позволяет до конца всё исследовать, или у кого-то желания нет, или опыта. Было много материалов, где ты читаешь, и понимаешь, что где-то следователь поленился работать. Для меня это - преступление по отношению к людям. Чья-то недоработка - это поломанная судьба.

«Люди критикуют, когда правозащитники активно помогают заключенным»

Люди критикуют, когда правозащитники активно помогают заключенным. Помните, было резонансное дело по поводу педофила, которого полицейский избил. Это везде выложили. Все поддержали сотрудника, наверное, кроме меня. Помню, у нас были большие обширные дебаты на эту тему. Вы знаете, я бы поняла этого сотрудника, если бы он это сделал в момент задержания, вот честно. Видя то, что он сделал с ребенком, полицейский мог быть подвержен эмоциям. Но когда преступника уже задержали, завели в отдел и там его избивают - это превышение должностных полномочий.

Надо понимать, что заключенный - это человек, который уже отбывает наказание, никаких дополнительных страданий он нести не должен. У него такие же права на жизнь и на здоровье. Очень многие заключённые хотят трудиться, чтобы побыстрее выплатить ущербы, есть те, кто хочет помогать своим детям алиментами, с учебой. К сожалению, часто их таких возможностей лишают. Есть проблемы с оказанием медицинской помощи, многие люди просто не дожидаются операции.

Встречается в системе, конечно, и откровенный ужас. Было резонансное дело по подбросу наркотиков. Оно очень долго длилось, человек ранее был наркозависимым, когда-то отбывал наказание. Так получилось, что ему подбросили наркотики, причем есть видео, как это делали. Его отпустили, позже вновь попытка повторилась, его отец обращался к нам в бюро, мы помогали и следили за процессом от и до. Мужчину отпустили и оправдали, это стоило ему полутора лет неволи за то, чего он не совершал.

«Пытки в закрытых учреждениях - это не миф»

Пытки в закрытых учреждениях - это не миф, происходит это и в тюрьмах, и в психиатрических клиниках, и в противотуберкулезных диспансерах, и так далее. Пытки – это не только физическое воздействие, но и моральное. Не вовремя оказанное лечение, психологическое давление и многое другое. Всегда задаюсь одним вопросом: «Что движет теми людьми, которые занимаются пытками?». Физически здоровый мужчина, не один и при должности, в принципе, всё должно быть стабильно в его жизни, так что же им движет, чтобы унизить другого человека? Как потом они идут к детям и женам?»

«За мной следили и прослушивали телефон»

Напрямую мне никогда не угрожали. Были моменты, связанные с делами, которые мы мониторили. Следили за мной, замечала, что телефон прослушивается. Сейчас в принципе органам я не очень интересна. Но ни тогда, ни сейчас мне не страшно, потому делала то, что должна. И, самое главное, это абсолютно законно.

О настоящем правозащитнике

Академик Сахаров был правозащитником, но не был юристом. То есть, возможно, есть врожденное стремление к справедливости. Думаю, это должно быть присуще настоящему общественнику. Мы как-то разговаривали с Анарой Ибраевой (правозащитница. – Авт.) и обсуждали какую-то ситуацию, и она мне говорила: «Тань, ну что ты хочешь, у него не правозащитная душа». Это замечательная формулировка, она полностью характеризует некоторых людей.

«У 80% наших соотечественников иждивенческая позиция»

Знание закона никому не помешало, быть юридически грамотным – это ценно для самого себя. Меня всегда удивляет (особенно сейчас, при такой доступности информации в интернете) то ли лень, то ли внутренняя безграмотность, которые не наталкивают людей на то, чтобы даже грамотно сформулировать вопрос, с которым идут к юристу.

У 80% наших с вами соотечественников иждивенческая позиция, хотят, чтобы кто-то решил их проблемы. Сталкиваясь с несправедливостью, пишут в Instagram и ждут, пока там не напишут: «Ваше обращение зарегистрировано за таким-то номером», это самый легкий способ. Пишут: «Там-то недоасфальтировали». Это наши деньги, господа! Асфальт кладется за мои и за ваши налоги. По своей практике могу сказать, что люди не хотят не то что жалобы писать, но, даже оказавшись в тяжелейшей ситуации, не хотят заявлять: «А вдруг мне что-то будет? Давайте вы сами разберетесь».

Такая инертность преодолима, все-таки растет другое поколение, но тут, опять же, если государство хочет, чтобы население было более активным, оно должно делать встречные шаги. Но, как мы видим, власть не готова сотрудничать с населением, слышащее государство часто не слышит.

«Не давала бы амнистию за преступления против детей»

Амнистия - это хороший стимул. Если бы все наказания, которые выносят наши суды, были действительно законными, наверное, можно было ставить вопрос о ее нецелесообразности. Однако, коль есть процент незаконно осуждённых, значит, нужна амнистия. Но я бы не давала амнистию тем людям, которые осуждены за доказанные преступления против детей.

Всегда удивляюсь, когда люди кричат, что нужно вернуть смертную казнь. Не дай бог это коснется вашего родственника, который оказался не в том месте и не в то время, и ему бы грозила смертная казнь, а вы бы понимали, что он того не совершал.

Об «этическом рейхе»

К новой этике в плане повышенного заострения к теме толерантности отношусь отрицательно. У меня дочь-подросток, мы с ней часто спорим по теме прав меньшинств. В принципе, меня не касается, кто с кем спит: если этим людям хорошо вместе, это их дело. Но я задаюсь вопросом, почему я не выхожу на площадь и не кричу, как мне хорошо спать с моим мужем? Дочь громко вопрошает: «Как ты могла защищать права людей, при том, что у тебя один сертификат по защите прав ЛГБТ?». Нам не должны ничего навязывать. Плохо, когда это становится этическим рейхом, когда нам говорят, как думать и что смотреть.

Также сегодня мы часто слышим, что тот или иной человек ушел с поста из-за обвинений в харассменте и так далее, причем бывает, что это без суда и следствия. Вообще нельзя никого обвинять без доказательств. Главное, чтобы все было в рамках разумного и в рамках закона.



«Мечтаю стать бабушкой»

Мечтаю стать бабушкой. У меня есть старшая дочка, иногда поглядываю на коляски и представляю, как буду помогать ей. Глобально же хочу, чтобы мои дети были здоровы и счастливы. А так - из приземлённого: скорее бы закончилась пандемия, хочется на море.

Человек может всё! Когда переехала в Актобе, кто мог сказать, что буду заниматься с детьми творчеством? Главное - не надо ныть, а стараться получать удовольствие от того, что делаешь. Лучший способ предотвратить преступность - это воспитывать культурное поколение. Занятые дети не пойдут на криминал.


Автор: