Кровавая расправа: как подавили Кенгирское восстание

Мятеж в Степлаге привел к образованию республики заключенных, просуществовавшей 40 дней возле Жезказгана. Репортеры @aktobe_times попытались выяснить: почему свидетели восстания вспоминают о тех события, как о днях, наполненных счастьем? И почему долго медлившие начальники МВД и ГУЛАГа раздавили восстание танками?

Первую статью о Кенгирском восстании читайте здесь

Комплексных исследований о восстании, произошедшем в Кенгирском отделении Степлага в 1954 году, до сих пор не написано. Не собраны воедино воспоминания участников мятежа, не сопоставлены они с документами и отчетами, подготовленными «хозяевами» зоны. Не будут они написаны и в ближайшие годы: КГБ-шная клика, удерживающая власть «на болтах» и «нагайках», подвергла новым репрессиям исследователей восстания. Николаю Формозову, писавшему о причинах жестокого подавления мятежа, пришлось покинуть Россию после начала полномасштабной войны с Украиной. А общество «Мемориал», занимающееся исследованием политических репрессий, стало первой организацией (2013 год), на которую российские власти поставили клеймо иноагента. В конце 2021-го «Мемориал» ликвидировали.

Но вернемся к кенгирским событиям. К 20 мая 1954 года весь лагерь оказался в руках мятежников. Украинские и балтийские подпольщики, много лет боровшиеся с советской властью, и боевые офицеры Красной армии сумели организовать новую жизнь в лагере. Трудовые бригады превратились во взводы, бараки – в отряды. В каждом избрали командиров, выбрали и Комиссию, руководившую мятежниками. Создали несколько отделов – безопасности и пропаганды, радиоузел и сыскное бюро. Действовала в лагере и собственная тюрьма. Многие писавшие о восстании поражаются этому факту. Они, видимо, забывают, что в Кенгире находилось около 5 000 заключенных, а при такой численности преступление – вероятность, обусловленная математикой.

В руках узников, захвативших хоздвор, оказались и все продовольственные запасы, рассчитанные как на зэков, так и на руководство лагеря с надзирателями. Избранная заключенными Комиссия приняла решение – пусть и дальше «начальнички» питаются с общих харчей. Так что подъедали лагерные запасы и прибывающие из Москвы большие чины из руководства МВД и ГУЛАГа, составлявшие планы подавления мятежа.

Секретное оружие

К попытке подавления восстания готовились и мятежники – «ковали» оружие. Ответственен за это был технический отдел, как пишет Солженицын, «пожалуй, самый удивительный в этом лагерном правительстве»: «В захваченном хоздворе техотдел завёл секретные помещения, на входе в которые нарисованы были череп, скрещенные кости и написано: «Напряжение 100 000 вольт». Туда допускались лишь несколько работающих там человек. Так даже заключённые не стали знать, чем занимается техотдел. Очень скоро распространён был слух, что изготовляет он секретное оружие по химической части. Так как и зэкам, и хозяевам было хорошо известно, какие умники-инженеры здесь сидят, то легко распространилось суеверное убеждение, что они всё могут, и даже изобрести такое оружие, какого ещё не придумали в Москве. А уж сделать какие-то мины несчастные, используя реактивы, бывшие на хоздворе, - отчего же нет? И так дощечки «минировано» воспринимались серьёзно».

Кулибины

В первые дни не догадались начальники отключить лагерную зону от электроснабжения. За это время на работавших станках заключенные успели из прутьев наделать множество пик, изготовили ножи, алебарды-секиры и сабли.

Кулибины из техотдела сумели смастерить из подручных средств радиопередатчик, при помощи которого пытались сообщить об успехах восстания на другие «острова» ГУЛАГа. И даже - просить помощи у мирового сообщества. Вскоре электричество в лагере отключили. Но и на это нашли чем ответить кенгирские умельцы.



«Техотдел успел испробовать ветряк и отказаться от него и стал на хоздворе (в укрытом месте от прозора с вышек и от низко летающих самолётов У-2) монтировать гидроэлектростанцию, работающую от… водопроводного крана. Мотор, бывший на хоздворе, обратили в генератор и так стали питать телефонную лагерную сеть, освещение штаба и… радиопередатчик! А в бараках светили лучины… Уникальная эта гидростанция работала до последнего дня мятежа», - пишет автор «Архипелага».

Обостренное чувство любви

По-разному отнеслись к восстанию узники лагеря. Кому-то по срокам оставались считанные дни до освобождения, а потому не хотели они участвовать в активном сопротивлении. Другие же, старые коммунисты, не желали сотрудничать с украинскими и балтийскими подпольщиками, мечтавшими об освобождении своих стран и народов от советской оккупации. Третьи же нашли смысл не в борьбе, а в любви, которая, наконец-то, в лагерной республике стала возможна. В Кенгирском отделении Степлага было два мужских лагпункта и один женский.

К таким, нашедшим во время восстания упоение в любви, можно отнести и Юрия Грунина. Поэт и художник, уроженец Симбирска, вспоминает он о днях мятежа в книге «Спина земли». В Кенгирском лагере участник Великой Отечественной оказался лишь потому, что три года провел в немецком плену. Еще до начала восстания познакомился Юрий Грунин в лагере с девушкой из Западной Украины Ганной Рамской, как и он, безвинно осужденной. В первые дни мятежа томился по Ане, пойти в женскую зону не решался. Но потом все-таки отважился – страх за девушку пересилил. Первое свидание в «вольном» лагере закончилось первым же поцелуем.



«Наши последующие дни и ночи можно выразить только одним словом: нежность. Позже воспоминания об этом легли в стихотворные строки:

Чем умел я, тем ее
и радовал,
ни на шаг ни дня
не отходил,
вечерами спать
ее укладывал,
лаской по утрам ее будил...

Я жил одной мыслью, одним стремлением: сберечь Аню, сберечь ее покой, ее радость, ее жизнь в этом вертепе...».

Любящих пар во время восстания образовалось не мало. Заключались браки, благо в лагере находились священнослужители разных конфессий.

Читающий эту статью, возможно, подумает, что мы слишком большое внимание уделили воспоминаниям Грунина. А как не дать слово пусть не активному участнику, но свидетелю восстания? Юрий Грунин переживет подавление мятежа, продолжит писать стихи и до конца своей жизни останется в Джезказгане. «Он один из крупнейших русских поэтов двадцатого века, и тексты его должны в сокровищницу этого века войти. Его место - пусть не рядом с богами вроде Маяковского или Мандельштама, но с титанами - Слуцким, Твардовским, Окуджавой, Самойловым», - напишет о Грунине российский поэт и публицист Дмитрий Быков.

Сексуальная революция

«Ничего другого не существовало - только одна она, Ганна Рамская, - вспоминает Юрий Грунин. - Я смотрел в яркие черные звезды ее радостных глаз, обводил своим взглядом контур ее манящих губ – и был счастлив этим. Ни она, ни я не участвовали в том столпотворении, которое буксовало вокруг – мы просто отключились от всего происходящего и жили друг другом. За время мятежа я сделал с нее несколько графических портретов, посвятил ей несколько стихотворений».

Каждая революция, как уже давно заметили историки, сопровождается еще и революцией во взглядах на интимную близость. Подобное случилось и в лагерной республике Кенгира. А Юрий Грунин, судя по его воспоминаниям, лишь способствовал этой сексуальной революции, умножая просвещенность заключенных в интимных вопросах.

«Сблизившиеся пары относились друг к другу ласково, бережно. Естественно, женщины не хотели беременеть, и пары были предусмотрительны, насколько это было возможно, не имея противозачаточных средств… К удивлению врачей, отдельные девушки сохранили свою девственность. Но не потому, что у них никого не было, а потому, что этих девственниц боготворили их мужчины, и любовь их была нежной, чуткой, осторожной. Они знали, что такое петтинг».

Вспоминает Грунин и своих лагерных друзей Ивана и Олю из Западной Украины. Между парнем и девушкой возникали ссоры из-за разницы в отношении к интиму. Поэт Грунин подсказал им как решить проблему, ведь еще в юности он раздобыл дореволюционную книгу «Мужчина и женщина» с цветными иллюстрациями.

«Чего только там не было! Гетеры и гейши, индийские любовные добрачные игры, - вспоминает прочитанное в книге Юрий Грунин. - Иван был скромным интеллигентным парнем, не любил мата и скабрезных анекдотов, я тоже не злоупотреблял подобным фольклором. Я пересказал Ивану технику индийских сексуальных манипуляций. Наутро Оля подарила мне сияющий благодарный взгляд. Иван тоже был в прекрасном настроении. Моя дружба с ним продолжалась потом и на воле».

Воздушные шары и замки

Пока в одной части лагеря вполне успешно протекала сексуальная революция, другая часть узников пыталась наладить связь с внешним миром. Советские СМИ, естественно, о восстании не сообщали. Но расположенные близ лагеря поселки обрабатывались потоками фейков, лившихся из радиоузлов. Утверждали, что в восставшем Кенгире происходят жестокие убийства и зверские изнасилования. Знали о распространявшейся лжи и узники – рассказывали вольнонаемные, продолжавшие работать в лагере.

Чтобы рассказать о реальном положении дел, надеясь на поддержку жителей близлежащих поселков, умельцы из технического отдела соорудили воздушный шар из рулона кальки, подвесили к нему горелку и прикрепили листовки с воззванием о помощи. Часть свидетелей утверждает, что шар все-таки поднялся в воздух, но зацепился за проволоку и сгорел. Тогда решили мятежники переправлять листовки с помощью воздушных змеев. Но далеко они не улетали. Охранники лагеря поначалу расстреливали гулаговские «беспилотники», а затем поняли, что лучшее средство - другой воздушный змей, позволяющий запутать лески.

Мятежники просили руководителей Степлага о встрече с членом ЦК компартии, и даже с самим председателем Совета министров Георгием Маленковым, требовали ослабления режима и пересмотра сроков.

В одну из июньских ночей по всему периметру наружной стены лагеря надзиратели прорубили проемы для последующего введения войск. Через эти же проломы предлагалось не желавшим участвовать в восстании выходить из лагеря. Сколько заключенных согласились - неизвестно. У многих заканчивались сроки, но даже при этом они отказывались покидать восставший Кенгир, считая, что не имеют права предать общее дело – лагерную республику.

В середине июня в Степлаг прибывают замминистра внутренних дел СССР генерал-майор Сергей Егоров и начальник ГУЛАГа генерал-лейтенант Иван Долгих.

«Апокалипсис»

«Я проснулся от грохота, скрежета, гула моторов и частых беспорядочных выстрелов. В ту же минуту проснулась Аня. Быстро на ощупь оделись. Окна секции выходили к наружной лагерной стене. Ничего не видно, но было ясно - это конец. За окнами пробивался рассвет нового дня - утро 26 июня», - пишет Юрий Грунин в главе «Апокалипсис» своей книги.

В лагерь вводят войска, въезжают танки, разрушая все на своем пути. Началось подавление Кенгирского восстания.

Казахстанский историк Турганбек Алланиязов считает, что точное количество участников операции назвать сложно. Но Николай Формозов в своем исследовании «Воздушные змеи над зоной» пишет так: «Всего в подавлении участвовало пять танков Т-34, три пожарные машины, 1 600 вооруженных солдат и 98 служебных собак с проводниками. По одному танку пришлось на второй и третий мужские лагпункты, один вошел в хоздвор, два - в женский лагпункт. В узком проходе между бараками навстречу друг другу сошлись два Т-34, между ними метались люди».

Формозов приводит фрагмент письма узника Кенгирского лагеря Гурия Черепанова. Гурий рассказывает, как во время подавления восстания погибла его возлюбленная Алла Пресман – «она была евреечка, родом из Киева»:

«Трудно описать то, что творилось, когда танк врезался и толкал перед собой живую массу людей, которые не успели проскочить в барак. В этот момент, когда танк вклинился в живую толпу и стал двигаться дальше, мы с Аллой потеряли друг друга. Я в этот момент заскочил на танк, а ее он настиг сзади. И сквозь весь этот адский шум я вдруг услышал: «Гурий! Гурий!» Это был ее голос! И она звала меня. Я не мог сразу определить, где она. Танк прошел, и земля была усыпана людьми. Да, я видел и слышал этот ад. Видел, как Т-34, наш советский танк, победоносно оставив после себя раздавленных и искалеченных, двинулся дальше, к другому входу в барак, чтобы и там навести смерть».

Гурий нашел Аллу умирающей возле барака. «Когда я хотел поправить ее ногу, то увидел, что левая лежит как-то неестественно. Нога была вывернута на 90°. К моему ужасу, я понял, что нога была вообще выдернута из таза и держалась на коже. Я похолодел от ужаса… Я наклонился над ней, она холодными руками крепко обняла меня за шею, и мы поцеловались последний раз в жизни…».



Часть восставших пыталась оказать сопротивление. Но секретное оружие техотдела было всего лишь алюминиевыми угольниками от коровопоилок. Угольники эти заполнялись серой от спичек и карбидом кальция. После поджога они разрывались на части. С таким-то оружием и алебардами наперевес против регулярных частей Красной армии долго не продержишься...

Точное число погибших исследователи восстания назвать затрудняются. Пишут, что от 40 до 600. Цифрам, которые указываются в отчетах МВД и прокуратуры, доверять сложно. Вот какую формулировку подобрал замминистра Егоров в телеграмме (приводим по книге Т. Алланиязова) главе МВД: «Офицерами и командирами отделений применялся прицельный огонь из пистолетов и карабинов. (Солдаты были вооружены карабинами с холостыми патронами)». Прицельный огонь холостыми – остроумный оксюморон удалось подобрать Егорову. В ночь подавления восстания ему было из-за чего радоваться…

Стреляли или нет по узникам танки? И в ответе на этот вопрос историки и даже свидетели Кенгирской трагедии расходятся. Николай Формозов пришел к выводу, что стреляли холостыми, но в снаряды вставляли, как пыж, промасленные тряпки. Естественно, такой «пыж», попадая в человека, мог нанести сильнейшие ожоги. А если жертва находилась близко к танку, то вылетавшая ветошь могла лишать жизни.



Формозову также удалось выяснить, что в канун подавления мятежа, 25 июня, Егоров и Долгих были награждены орденами. Неужели, дали авансом? - напрашивается вопрос. Но пытливый исследователь пришел к выводу, что авансом наград тогда не раздавали. Ордена они получили за выслугу лет. Но в честь награждения устроили банкет, на который пригласили и танкистов, прибывших в Кенгир 24 июня. Потому и вспоминали потом пережившие подавление узники, что танкисты были пьяны. От того, вероятно, и подавление мятежа, которое так долго оттягивали советские власти, обернулось кровавой трагедией.

«Повод нашей встречи»

Юрий Грунин и его Аня выжили в хаосе спецоперации. Они выпрыгнули в окно из барака, в котором были заперты. На земле их «приняли» солдаты. Несколько дней, как и других выживших заключенных Кенгира, продержали под палящим солнцем в степи, затем вернули в лагерь. Из ГУЛАГа они выбрались. Аня вернулась в Украину. Встретиться Юрию Грунину с возлюбленной удалось только через 36 лет. В 1991-ом в Джезказгане состоялся съезд участников восстания.



«Я встречал ее в аэропорту, - пишет Грунин. - Издали узнали друг друга. Моложавая, с сияющими глазами, как когда-то. Как будто не было тридцатишестилетней разлуки. Привез ее к себе. Съезд – съездом, нас там узнали все приехавшие. Съезд – это повод нашей встречи. Пять дней и ночей мы провели вместе. Провожал ее в аэропорт – серьезную, сдержанную, молчаливую. Ей было 63, а мне 70… Потом пришло письмо от нее с запомнившейся мне фразой: «Это были пять самых прекрасных дней во всей моей личной жизни». И в конце письма, перед подписью - «Целую».





Автор: