Актриса Виктория Пятова: «Что будет дальше - никто не знает»

Виктория ПЯТОВА, актриса театра драмы имени Т.Ахтанова

Повороты судьбы

«Актрисой» я была с раннего детства: мне нравилось переодеваться и примерять на себя разные образы перед зеркалом. В то время у нас дома был проигрыватель с грампластинками, и я разыгрывала под музыку целые сцены и пыталась даже что-то изображать в лицах.

Потом мои интересы несколько изменились: я увлеклась живописью, и даже мечтала стать художницей, а позже всерьёз подумывала о карьере журналиста.

Но судьба распорядилась иначе. В 1994 году, совершенно случайно, я узнала о наборе в русскую труппу актюбинского драматического театра. Это был мой шанс, и я им воспользовалась. В состав приняли сразу несколько новых участников, так как в тот период в театре наблюдалась высокая текучка кадров: многие артисты уезжали из Актобе, и в труппе почти не осталось молодых актёров.

Это был актёрский курс, школа-студия при театре, который тогда назывался «Ковчег». Руководили курсом заслуженный артист республики Виктор Иванович Бриц, которого, к сожалению, уже нет с нами, и Татьяна Владимировна Лукомская. Это был совместный набор с актюбинским культпросветучилищем, но нам давали более специализированные знания. Студенты училища посещали в театре занятия по актёрскому мастерству, сценической речи и движению, а мы уже работали в театре, то есть, помимо обучения всему вышеперечисленному, нас сразу стали бросать, так сказать, «на передовую», на сцену. Первая роль у меня была «Народ» в спектакле «Конёк-Горбунок», но это была не просто массовка. Мы там, помню, танцевали в кринолинах, на станке, на трёхметровой высоте. В общем, было интересно. После окончания курса нам выдали дипломы. У них – дипломы культпросветучилища, у нас – дипломы школы-студии. Этот экспериментальный курс был единственным в своём роде и больше не повторялся.

В конце 90-х годов был период, когда в актюбинском театре ситуация стала очень трудной, и артистам не платили зарплату. Я приняла решение уехать и пять лет проработала в России: в Пензе и Брянске. В пензенском молодёжном театре с финансами тоже было непросто, и условия работы оставляли желать лучшего. Зато в Брянске всё было прекрасно: я работала под руководством народного артиста Леонида Кулагина, которого многие, возможно, помнят по фильмам «Дворянское гнездо», «Баллада о доблестном рыцаре Айвенго» и другим. И я имела возможность работать и учиться у настоящего Мастера.

Вернулась я домой по семейным обстоятельствам: у меня умерла мама, а бабушка была в тяжёлом состоянии. И с 2006 года, по нынешнее время я служу на сцене нашего актюбинского драматического театра.

Не проходные роли

Когда я вернулась в наш театр, то меня, так сказать, «выпихнули» сразу на сцену. Хотя я уже была тогда вроде как не совсем молодая актриса, первой ролью у меня был Эльф в спектакле «Сон в летнюю ночь». Эту роль я играла потом очень долго, больше 10 лет, пока шёл этот спектакль. Другие эльфы менялись, приходили, уходили, одна я оставалась неизменной.

Сколько у меня с тех пор было сыгранных ролей, сказать затрудняюсь, я никогда не вела им подсчёт. Их, безусловно, много – больше полусотни, а возможно, перевалило и за сотню. Роли бывают разные: и большие, и эпизодические, но, как говорится, нет маленьких ролей, есть маленькие актёры. Поэтому нужно уметь сыграть и небольшую роль, воплотить любой образ, даже отрицательный. Признаюсь, играть злодеев даже интереснее, чем положительных персонажей.

Главных ролей в моей карьере было не так много. Особенно запомнился спектакль «Женитьба» по Гоголю, где я исполнила главную роль. Играла Агафью Тихоновну и даже была номинирована за неё на актёрскую премию.


Интересной была и роль Ольги в спектакле «Рождение» по пьесе Алексея Слаповского. Вячеслав Виттих часто приезжал и радовал нас своими оригинальными постановками. Его «Панночка» в обновленной версии до сих пор идёт в нашем театре, а роль, которую когда-то играла я, теперь исполняет моя дочь Елизавета. Также я играла в «Хозяйке гостиницы» по пьесе Карло Гольдони «Трактирщица», где воплотила образ актрисы-авантюристки, выдающей себя за светскую львицу.

Можно ли назвать эти роли любимыми? Если я вспомнила о них в первую очередь, значит, они чем-то выделялись и, уж точно, не были «проходными». Со временем, конечно, одна роль может затмить другую. Иногда мне казалось, что именно этот спектакль стал моей вершиной, а данный персонаж - лучшим достижением в актёрской карьере. Но проходит время, и ты начинаешь понимать, что настоящая вершина ещё впереди, и есть куда расти.

Культуру - в массы!

За время моей службы в театре менялся сам театр, менялся состав труппы, менялся и наш зритель. Вспоминаю, как в 90-е годы, во время школьных спектаклей, дети иногда кидали петарды на сцену, светили лучами лазерных фонариков в глаза - такое поведение, конечно, вызывало страх. В последние годы, по моему мнению, культура поведения зрителей улучшилась.

Но раньше у зрителей в зале не было смартфонов. Эти устройства, конечно, не мешают сосредоточиться на роли, но очень раздражают, когда зрители забывают, что они находятся не в кинотеатре, где проецируются на экране видеозаписи, а в театре, где на сцене играют живые актёры. Особенно бесит, когда в первых рядах сидят дамы, которые вместо просмотра спектакля просто листают свои ленты в социальных сетях. И эти светящиеся в темноте экраны гаджетов, которые освещают лица зрителей, честно, раздражают гораздо больше, чем когда они снимают сцены из спектаклей на видео: хотя бы можно понять, что хотят оставить воспоминания. Но когда кто-то просто листает ленту или принимает звонок во время трагического момента спектакля (ты лежишь, ты умираешь, а в это время у кого-то в зале играет весёлая мелодия звонка) — это уже невыносимо. Ну, не спустишься же со сцены, не скажешь, и администратор тоже не всегда успевает за всем этим следить.

Кроме того, очень отвлекают маленькие дети. Водите детей на сказки, не надо водить детей на взрослые спектакли! В программе указано, что спектакль рассчитан на 12+, и я понимаю, что детям до этого возраста, скорее всего, он будет неинтересен. И при этом (даже если ребёнок тихий и воспитанный) он всё равно захочет выйти в туалет или попросит воды. Это создаёт неудобства и зрителям, и актёрам.

В уральском театре был случай: даму с ребенком 7 лет не пустили на вечерний спектакль, и она выложила пост: «Как можно, моя внучка тихо себя ведёт». А они ей ответили, что если написано 12+, или 16+, то значит всё, нельзя приходить с малолетними детьми. Непонятно, почему у нас этого не делают?

Да, благодаря современным устройствам, гаджетам, социальным сетям у нас зрители стали активно ходить на спектакли. Билетов в кассах нет, в зале постоянные аншлаги. Хотелось бы всё-таки, чтобы они при этом ещё и вели себя немного корректнее по отношению к артистам.

Артистическая семья

Моя дочь, Елизавета, можно сказать, выросла «за кулисами», в театральной среде. Возможно, именно это предопределило её дальнейший выбор профессии. Хотя у неё были разные интересы, и я надеялась, что она выберет другую дорогу. Не буду скрывать: актёрская работа – это тяжелый труд, вопреки распространенному мнению: «Ой, вы там бегаете по сцене, ногами дрыгаете, что-то верещите, и вам за это деньги платят». На самом деле, актёрская работа требует огромных энергетических, физических и эмоциональных затрат.


Но дочь всё же решила стать актрисой. Её дебют состоялся в четыре года в «Сказке о царе Салтане», где она играла маленького князя Гвидона, в эпизоде, где их с матерью заточают в бочку. Позже были небольшие роли в других постановках.

С 15-16 лет она уже активно участвовала в танцевальных сценах в массовке, получала небольшие роли. И вот уже два года Елизавета полноценно задействована в репертуаре театра, и, на мой взгляд, у неё хорошо получается. К тому же, она прекрасно поёт (в отличие от меня).

Зять, Евгений, не связан с театром, он работает в сфере продаж. И он вынужден терпеть рядом с собой нас, двух актрис, двух творческих личностей. Особенно когда мы обе заняты в одном спектакле и готовимся к премьере: мы настолько бываем утомлены в такие моменты, что у нас не остается сил даже на приготовление еды, и тогда он берёт это на себя. Он всегда поддерживает нас, посещает спектакли и старается создать дома уют и тепло.

«Дорогая Памела»

Как мы любим шутить с некоторыми актрисами-коллегами: пришла пора переходить на роли «комических старух». Для некоторых актёров эта тема немножечко больная, особенно для актрис: когда ты, вроде как, играешь героинь, а потом — бац! — тебе 40, и уже ближе к 50, и вроде как на героинь ты уже не тянешь. Однако у меня не было такой проблемы, так как героинь в своё время я играла мало, чаще выступая в амплуа характерной актрисы.

Это уже не первая моя «возрастная» роль. И в «Бабе Шанель» мы все играем, так сказать, «хор пенсионерок». Но там нет и такого грима, то есть там можно сказать, что мы женщины без возраста, хотя и говорится, что мы пенсионерки. И в «Так жить нельзя» у меня роль старушки на кладбище.

На этот раз Валихан Кинжибаев предложил: (так сказать «а не замахнуться ли нам на Вильяма нашего, на Шекспира»), а не поставить ли нам «Дорогую Памелу»? Это пьеса очень известная, написанная ещё в 60-е годы Джоном Патриком, много театров, где она шла и до сих пор идёт. Это такая пьеса, которая как бы вне времени. Про человеческие отношения, про то, что, в принципе, в каждом человеке есть что-то хорошее.


В театре есть вообще такое понятие: нет плохих и хороших ролей, потому что любой положительный персонаж скрывает в себе тёмные стороны, а в каждом отрицательном герое можно отыскать проблески света. Именно это делает их живыми и настоящими, ведь абсолютное добро и зло в людях не встречаются. И эта пьеса об оптимизме: человек, потерявший в жизни всё, однако не теряет веру в людей и искренне верит, что может сделать их лучше. Даже если они сами, возможно, этого не хотят.

Это был, так сказать, не запланированный в плане финансов спектакль, денег нам на него много не выделили, поэтому пришлось многое изобретать самим. Благо, действие происходит в таком месте, что можно было натаскать реквизит из дома: старую мебель, старые какие-то вещи, посуду. Я и ткани приносила свои, и сама себе связала и шапочку, и шарфик, и ещё какие-то элементы костюмов, чтобы придать своему персонажу тот образ, который у меня сложился в голове. Подсказывала что-то молодым актёрам. Моя дочь исполняет роль Глории. Мы с ней и с режиссером, Валиханом Кинжибаевым, иногда находили общий язык, а иногда спорили. Валихана я очень ценю, но порой возникало желание всё бросить, сказать: «Делай сам, я устала».

Однако совместными усилиями, как мне кажется, мы добились успеха. Валихан сам признает, что это не его единоличная работа, а результат сотворчества. Я благодарна ему за идею, за доверие, за возможность сыграть главную роль (которых у меня давно не было), за интересный материал. Отдельное спасибо занятым в спектакле актёрам: Артёму Москаленко, Диме Ткаченко, Стасу Бахмутову и Владимиру Венгеру. И, конечно, моему коту Арину, который тоже участвует в этом спектакле: в первом акте его заменяет плюшевый двойник, а во втором появляется настоящий кот – это такое решение, чтобы показать, как дом Памелы оживает. Да и потеря живого кота в финале трагичнее, чем потеря игрушки.


Сама я спектакль со стороны не видела, но по фото и видео, присланным зрителями, мне кажется, что получилось неплохо, даже, я бы сказала, атмосферно и оригинально.

Будут новые роли

Что я хочу от будущего? Честно говоря, у меня пока нет чёткого понимания. Кажется, я переживаю своего рода кризис среднего возраста. В этом году намечен мой бенефис, и, возможно, он пройдет уже в новом театральном сезоне. Однако я предпочитаю не загадывать наперёд. В целом, меня трудно отнести к тем, кто строит долгосрочные планы — в отличие от оптимистки Памелы, я скорее реалист, а иногда могу быть и пессимистом. Тем не менее, если всё сложится хорошо, я очень надеюсь на новые постановки и интересные роли.

В финале пьесы звучат слова: «Что мы будем теперь делать, Памела? - Как что? - Жить…Радоваться и страдать, ссориться и мириться. Впрочем, что будет дальше – никто не знает».


Автор: Марат Танкаев