Что происходит в актюбинском Доме ребенка?

В Доме ребенка «Умит» малыши занимаются в подсобке и коридорах, лечатся в холодном кабинете, а сотрудникам приходится работать в тесных помещениях у выхода на улицу. Эти проблемы у них начались с января, когда власти подселили к ним детей с ментальными нарушениями: новоприбывшим пришлось отдать половину здания. Между тем, главврач опасается не только за здоровье подопечных Дома ребенка, но и за их жизнь, поскольку уже произошел случай нападения подростка на медработника.



В начале декабря суд восстановил на работе директора Дома ребенка «Умит» Айгуль Бижанову, посчитав решение о ее увольнении незаконным, пишет @aktobe_times Перед тем, как руководство облздрава отстранило от должности Бижанову, на протяжении года она поднимала ряд проблем, связанных с детским учреждением. В начале этого года детей-инвалидов из Центра социального обслуживания №1 переселили в Дом малютки. Бижанова неоднократно говорила чиновникам, что это противоречит санитарным нормам. Но ее доводы не принимали всерьез, а руководство облздрава устраивало многочисленные проверки.

Весной Айгуль Бижанова по камерам обнаружила, как санитары ЦСО №1 истязали детей, о чем она сообщила в прокуратуру. Позже вина работников была доказана, и суд ограничил им свободу на срок от 4 до 4,5 лет. После этого вдруг часть коллектива внезапно ополчилась на главврача, обвиняя ее в нарушении трудовой этики – в грубом отношении и в использовании нецензурной речи, они стали писать жалобы в разные ведомства. И тут в дело вмешался областной филиал партии Amanat. Депутаты приехали в Дом малютки и устроили своеобразное судилище над директором, при этом не дав ей там участвовать. Бижанова считает, что все это была организованная травля за то, что она отстаивала интересы детей и упорно отказывалась передавать часть здания. Еще до ее увольнения прокуратура сообщила, что дети из ЦСО №1 не должны находиться в стенах Дома малютки, поскольку для них там нет условий. Однако по сей день акимат так и не перевел детей в другое помещение.

Чтобы узнать, что происходит в Доме ребенка, 12 декабря репортёр встретился с Айгуль Бижановой у нее в кабинете. Это был ее первый выход на работу спустя 4 месяца.

- Я думала, все-таки будет решение не в мою пользу, до последнего я не была уверена, - говорит Айгуль Бижанова. - Я чувствовала давление: юрист мне говорил, что вроде бы правда на нашей стороне, но бывают моменты, которые не подвластны нам. Но я благодарна судье, что она по справедливости рассудила. Сейчас мне нужно просто работать, несмотря ни на какие сплетни.




Буйное соседство

С Айгуль Яковлевной мы отправились осматривать кабинеты. По пути наткнулись на запертую пластиковую дверь, именно она отделяет часть здания, отданного под ЦСО №1. Кстати, камеры, по которым Бижанова весной обнаружила, как санитары издевались над подопечными детьми, убрали. Что теперь там происходит, никто не знает (если только сотрудники ЦСО №1 не поставили собственные).

Охраны в доме ребёнка нет, есть только сторож. Учитывая, что в ЦСО №1 под опекой дети с 5 до 18 лет, среди них есть и физически крепкие ребята с ментальными нарушениями. Впервые Айгуль Яковлевна поделилась, что ей бывает страшно за своих подопечных.

- Летом, когда мы гуляли с детьми, лично на меня напал один ребенок. Я кормила детей печеньками, и вот он выскочил из-за кустов и выхватил у меня пакет. По идее - да: они могут представлять опасность. У нас же нет заборов, разделения какого-то, - говорит Айгуль Бижанова.




Мы прошли в изолятор. 4-летний Алдияр получал щелочную ингаляцию, у мальчика бронхит. Следом мы прошли к группе детей постарше. Там логопед и няня делали девочке логопедический массаж. Оказалась, что у девочки есть брат- близнец, он играл в стороне.

- Родители временно лишены прав. Последний раз они приходили 1 июня, с тех пор не показывались. Еще есть ребенок постарше, он тоже был здесь, мама его забрала. А для близнецов, говорит, условий нет. Семья живет где-то на чабанской точке. Очень хорошие детки, в принципе, здоровые, - говорит Айгуль Яковлевна.

Еще одна малышка потянулась к главврачу, а та подняла ее на руки:

- Это кто у нас? Эй, Дильназок, салем, дерешься? – ласково заговорила с девочкой Айгуль Яковлевна, - У детей красные глаза, простыли, что ли?

В помещении было тепло, мебель выглядит новой.

- Вот эту группу всю у нас украсили силами спонсоров полностью: и обои, и шторы. Шкафы нам спонсоры сделали, еще и привезли мебель «икеевскую».
На выходе мы столкнулись с соцпедагогом Жанной Тастановой.

- Жанна Амангельдиевна, от тех близнецов родители отказались? – спросила Айгуль Яковлевна.

- Нет, нет, должны забрать после того, как переедут в другую местность, -ответила Жанна Тастанова.

- Ничего тут, смотрю, не изменилось?

- Не знаю, думала у вас спросить. Как вам?

- Да, вроде что-то перенесли, а так - как обычно.




В тесноте и в обиде?

Тем временем мы прошли дальше. Все сильнее стали бросаться в глаза последствия решения акимата объединить два учреждения в одном здании.
Мы зашли в музыкальный зал, тут за занавесом в бывшей подсобке располагается сенсорный кабинет.

- Здесь детки учатся получать тактильную информацию, бегают, прыгают, рисуют. Вот такие вот стены здесь, - показывает Айгуль Бижанова на часть обшарпанной стены. - По идее, я хотела перенести кабинет отдельно, но некуда теперь...

Следом мы прошли в дневную группу. Сюда мамы-одиночки приводят детей вместо детского садика.

- Это группа для профилактики социального сиротства, в основном, здесь дети, у которых мамы-одиночки. И мамы не могут вести ребенка в обычный садик. Бывает, что ребенок был в постоянной группе, а когда передаем маме, она водит его сюда для адаптации. Это все бесплатно. Здесь мы учим их первым социальным навыкам, учим говорить, проситься на горшок, одеваться, держать ложку, - продолжила Айгуль Бижанова.

Идем дальше по коридору: на стенах стенды с различными фигурками и поверхностями. Это так называемые модули для развития стереогностического чувства, они нужны для развития у ребенка тактильного восприятия формы и образного мышления.

- Был у нас слепой мальчик Саша, вот он, помню, пользовался этим модулем, очень полезная вещь! У нас раньше был кабинет Монтессори (Итальянский педагог и врач Мария Монтессори разработала собственную педагогическую систему, где важная роль уделена сенсорному воспитанию. – Авт.), из-за неимения площадей пришлось его закрыть. Сейчас хотя бы детки проходят мимо и могут поиграть.




В следующем помещении расположились сразу несколько кабинетов: лечебно-физической культуры, физиотерапии, массажа. Здесь также занимаются логопеды.

- Тут был кабинет ЛФК, дети занимались физкультурой, теперь занимается логопед, здесь же стоит оборудование из кабинета Монтессори. Практически 4-5 кабинетов в одном! А вот шведские стенки, по которым дети лазили, вот горка и качели, к ним нет возможности подойти, потому что мест нет. Я не говорю уже, что у каждого логопеда должен быть свой кабинет, - комментирует А. Бижанова.

В помещении прохладно, поэтому тут стоит электрический обогреватель.

Страдают, конечно, не только дети, но и сотрудники Дома ребенка. Возле одного из выходов сделали кабинет, в котором находятся сразу три функционально различных отдела:

- Здесь располагаться людям нельзя, это проходное место, здесь шкафчики были, а теперь три человека сидят: кладовщик, диетсестра и завхоз, - сетует А. Бижанова. - У нас был кабинет, где мамы могли встречаться с детьми, его тоже теперь нет...

В Доме ребёнка нет даже столовой, сотрудники питаются в своих кабинетах или в группах с детьми.




Если бы не спонсоры

В Доме ребёнка своя прачечная, сотрудники стирают одежду обоих учреждений. Древние стиральные и сушильные машины издают затяжной скрип при открытии люков. На фоне этого даже иронично смотрится новенькая техника:

- Это нам в прошлом году на Новый год подарили, стирка и сразу сушка идет в одном. Есть свой старый аппарат, но он только стирает. 5-6 машин новых, и не надо таких бандур, - рассказала сотрудница «Умита».

- Изолятор должен отдельно стираться, для сотрудников одежда должна отдельно стираться. По идее, каждая группа должна отдельно стираться, но такой возможности нет, - добавила А. Бижанова.

Кухня тоже общая. Здесь медсестра составляет меню на две организации. Но тут не все так плохо, правда, мебель старовата.

- У нас постоянно ломается блендер, хватает буквально на 1 месяц. Нам ведь каждый день для детишек надо, например, фрукты мельчить, - говорит повар, представившаяся Мариной.

С покупкой новых блендеров тоже помогают спонсоры. Возникает вопрос: есть ли помощь от государства?

- Но если руководство, у которого я просила, не делает, я должна сидеть и ждать? – ответила А. Бижанова.




Малыши под дырявой крышей

Посетили мы и группу, где находятся новорожденные. Некоторые малыши лежали в своих кроватках, других на руках качали няни. Среди них есть детки с редкими генетическими заболеваниями.

- Вот мальчик Айторе, у него множественные генетические отклонения, есть гормональные нарушения. Ему нужна операция, но из-за того, что он слишком маленький, его не берут на операцию. С ним надо говорить, у него сохранный интеллект, - взяла Айторе на руки Айгуль Яковлевна.

Манежи для детишек старые. «Чуть ли не с Советского Союза» - говорят няни. Благо, спонсоры уже заходили и взяли замеры, так что, скорее всего, привезут новые.

Даже крыша здесь нуждается в ремонте. В этом мы убедились, зайдя в уборную этой группы. На потолке видны потеки. Такая же ситуация и в уборной в другом кабинете, уже старшей группы.

- Девочки стараются, подкрашивают сами, подбеливают, а куда деваться? За нами ведь СЭС стоит, - сказала Бижанова.

Айгуль Яковлевна выразила надежду, что власти, наконец, по-новому взглянут на проблемы Дома малютки.

- Это здание 1984 года, если память мне не изменяет. Дом ребенка сюда переселился в 1999 году. Капитальный ремонт крыши делался 11 лет назад, но сейчас крыша протекает во многих местах, также у нас проблемы с отоплением. Здание само по себе проблемное, нужна реконструкция. Я добивалась ранее выделения средств на ремонт, точнее, на проведение сметных работ, около 7-8 миллионов должны были быть выделены. К сожалению, насколько мне стало известно, деньги вернули в бюджет, тендер не состоялся: по какой причине - буду выяснять. Что касается материально-технической базы, то вы видите, все устарело. Нам, во-первых, машины нужны, за что, кстати, мне на суде говорили, что я на легковой машине, без использования автомобильных кресел, провезла троих детей до центра реабилитации «Аяла». 4 месяца меня не было, а что изменилось? Появились автомобильные кресла? Нет. Появился новый транспорт? Нет. Как были две машины, так и остались. Та легковушка и «УАЗик», на нем тоже детей возим в поликлинику, и он неприспособленный, никаких кресел нет. Об этом же я писала, пыталась добиться аудиенции акима области, пыталась пригласить его сюда. Но депутаты, кроме того, чтобы отстранить меня от работы, ни в чем не были заинтересованы, никаких предложений от них. Мне не понятно отношение к нам: мы вообще нужны или нет?

У многих детей здесь есть перспективы вырасти здоровыми и счастливыми, но для этого нужно вкладываться. Те люди, которые с ними занимаются, должны получать достойную зарплату (я о наших воспитателях, нянечках, медработниках). Эти дети - наше будущее, и государство должно заботиться о них, - заключила Айгуль Бижанова.