Где доказательства? Историк заявил, что Актобе может оказаться старше 154 лет

Исследователь Талгат Жумаганбетов полагает, что на территории областного центра может быть расположено не менее четырех городищ, возраст которых значительно старше укрепления Ак-Тюбе. Руины одного из городищ, по мнению историка, находятся близ лагеря «Солнечный». Он предполагает, что именно здесь размещалась ставка последнего «народного» хана Младшего жуза Арынгазы. В подтверждение этого Жумаганбетов указывает на найденные им захоронения представителей семьи, к которой относился Арынгазы хан. Могилы (а точнее кулпытасы), указывающие на захоронения, обнаружены исследователем на старом мусульманском кладбище, неподалеку от «Солнечного». Репортер @aktobe_times разбирался с доказательствами, представленными историком. Говорить о сенсационном открытия явно преждевременно.



Актюбинский историк Талгат Жумаганбетов, известный своими громкими заявлениями, представил на суд миру новую сенсацию. Он полагает, что город Актобе может оказаться значительно старше тех 154 лет, которые ему отвела официальная историография.

Исследователь никоим образом не оспаривает того факта, что в 1869 году полковник Юрий Борх во главе отряда из двух рот пехоты и сотни казаков основал укрепление Ак-Тюбе, впоследствии превратившееся в Актюбинск.



Но историк считает, что казахи, населявшие территорию нынешнего областного центра задолго до прихода российских императорских войск, располагали здесь постоянными, то есть стационарными поселениями. Профессор Жумаганбетов называет их городищами. Причем таких городищ, по предположению историка, могло быть не менее четырех. Одно из них якобы располагалось вблизи пионерского лагеря «Солнечный».

«Со вторых - третьих рук»

- Городище на «Солнечном» – оно практически разрушено, - объясняет Талгат Жумаганбетов, отвечая на вопросы репортера «АТ». - Мы еще надеемся какие-то фрагменты найти, но для этого нужны средства. Его никто не изучал, мы только знаем, со слов краеведов, что еще в 50-60-ых годах прошлого века там еще были стены крепости и разрушающиеся саманные дома. Вот такие там были следы.

- То есть точно вы сказать не можете, что это за объект, кто там жил, и когда он был построен?

- Пока нет. Единственное, могу сказать, что мы, помимо него, нашли в пределах городского округа еще три поселения. Пока они тоже без исследований. Мы только нашли там подъемку. И подъемка свидетельствует о том, что это люди, которые жили здесь в конце XVIII – начале XIX века.

- Что представляет собой эта подъемка?

- Подъемка - это когда археологи с поверхности поднимают артефакты, которые о чем-то свидетельствуют. Например, суслик выбросил. Там мы нашли кусочки керамики. Там мы нашли пару фрагментов железа, которое было изготовлено кузнецом. Это точно не фабричное железо, а именно от кузнечного дела.

- Удалось ли вам провести анализ обнаруженных фрагментов?

- Пока не исследованы. Мы только собираемся, - говорит историк, объясняя, что проведенную им работу нельзя назвать археологической разведкой. - Это археологическая рекогносцировка. А разведка предполагает какие-то раскопки, мы же пока только-только начинаем.

- Где располагались три других поселения (помимо городища у «Солнечного»), о которых вы упоминаете?

- В пределах городского округа. Мы пока уточнять не будем. Это необходимо, чтобы люди потом туда не побежали, чтобы искать.

- А какую площадь, на ваш взгляд, могло занимать городище, которое, возможно, располагалось близ лагеря «Солнечный»?

- К сожалению, мы знаем только обрывочные сведения, которые доходили. И до меня это дошло со вторых-третьих рук. Но достаточно приличное там было городище, - отвечает Талгат Жумаганбетов и многозначительно восклицает: - Но весь вопрос не в том, какое там было городище!

«Отошли к Илеку»

В этот момент нашей беседы актюбинский историк упоминает российского топографа, ученого-натуралиста Егора Казимировича Мейендорфа, который в 1820-1821 годах в составе дипломатической миссии совершил путешествие из Оренбурга в Бухару и обратно.

- Вот он очень интересно говорит о том, что, когда Абилгазы султана (он был в свое время ханом в Хиве – Абилгазы III) выгнали оттуда, началась вот эта война между хивинцами и кокандцами, - объясняет Талгат Жумаганбетов (По всей видимости, историк все-таки имел в виду столкновения между хивинцами и казахами). - И когда сначала казахи побеждали, а потом они попали в засаду и вынуждены были бежать. И, как пишет Мейендорф, отошли к Илеку. То есть, у нас есть такое, скажем, не прямое, но все-таки косвенное доказательство того, что на Илеке находилась крупная база султанов, в том числе военная.

«Видели трупы человеческие»

Стоит внести ясность. После изгнания Абилгазы султана из Хивы отношения между казахами Младшего жуза и хивинцами резко обострились. Хивинцы неоднократно совершали нападения на аулы, находящиеся под контролем Арынгазы хана (сына Абилагазы султана). Отметим, в 1816 году Арынгазы был провозглашен ханом Младшего жуза.

Об одном из столкновений казахов с хивинцами и упоминает Егор Мейендорф в монографии «Путешествие из Оренбурга в Бухару» (в соответствии с устоявшейся в те времена традицией казахов он называет киргизами):

«7 апреля 1821 года. Шли теми же песками (Кызыл кум. – Авт.) и видели также валяющиеся трупы человеческие. Сии несчастные суть хивинцы и киргизы, умерщвленные во время зимы от взаимного между ними сражения. Когда хивинцы напали на караваны, едущие из Оренбурга, Троицка и Орской крепости, и разграбили их, то султан Арунгазы, стоящий на Джаныдарье, услыхав сие, вознамерился с ними сразиться и отнять похищенное имущество бухарцев. В самых песках он с несколькими лучшими киргизами нашел хивинцев и объявил им войну. Хивинцы, устрашившись, требовали поединка. Султан выбрал лучшего батыра, который победил своего соперника-хивинца. Устрашенные сим хивинцы пустились в бегство, а киргизы, разъяренные, - за ними, и многих из них убили. Но, к несчастью, хивинцы приметили, что немного за ними погналось киргизов; единодушно вооружившись, убили всех гнавшихся за ними, а остальные киргизы, услыхавши сие, удалились к Илеку».

«Любой мулла мог прочитать это»

А теперь вернемся к изысканиям актюбинского историка. Талгат Жумаганбетов утверждает, что он отыскал на старом мусульманском кладбище, расположенном недалеко от «Солнечного», могилы представителей семьи Абилгазы султана и Арынгазы хана. Определить их якобы удалось благодаря расшифровке надписей на двух надмогильных камнях – кулпытасах.

- Под одним из кулпытасов лежит Ахметкерей султан. Он внук Абилгазы султана. Указывается и дата (вероятно, год смерти. – Авт.) – 1861. А под другим камнем лежит племянник Арынгазы хана, - утверждает историк.

- Неужели все эти годы никто не знал, что надмогильные камни указывают на то, что там лежат потомки Абилгазы султана? – удивляется репортер «АТ».

- Никто просто не обращал внимания. Арабскими буквами написано на казахском языке. Любой мулла мог бы прийти и прочитать это. У них такая подготовка есть. К сожалению, у нас на истфаках сейчас такой подготовки не дают. Поэтому я не могу прочитать. Я в свое время пытался, так сказать, для себя, но как-то не окончил. Поэтому мы сфотографировали надписи и послали филологам. Филологи четыре надписи нам перевели. Из четырех кулпытасов только на одном не смогли разобрать числительное. На одном из камней указан 1848 год, и была еще одна дата на другом кулпытасе, по-моему, 1858 год. То есть все даты до 1869 года, - подчеркивает историк, тем самым напоминая, когда было основано укрепление Ак-Тюбе.



Талгат Жумаганбетов уверен, что место, где были обнаружен кулпытасы представителей семьи Абилгазы султана, являлось родовым кладбищем. А располагалось оно вблизи его «ставки»:

- То есть ставка у Абилгазы была на «Солнечном», точно так же, как у Арынгазы.

Заметим, что наша беседа с историком состоялась после того, как он дал интервью телеканалу «КТК». В этом интервью, доступном на YouTube, Жумаганбетов прямо утверждает, что наличие кулпытасов - само по себе является доказательством существования стационарного поселения.

«Это является сенсацией, - объясняет он репортеру «КТК». - Уже само по себе говорит о том, что здесь люди жили до 1869 года, стационарно жили, хоронили своих покойников. Это уже было городским кладбищем. И само собой это уже доказывает: город Актобе появился гораздо раньше 1869 года».

Стоит ли теперь считать, что везде, где исследователи находят кулпытасы, размещалось древнее городище, – в такие подробности Жумаганбетов не стал вдаваться.

Также историк в разговоре с репортером «АТ» почему-то не упомянул о том, что в книге Егора Мейендорфа достаточно подробно рассказывается о «становище» Арынгазы хана, расположенном на Илеке.

Мейендорф был на Илеке

Стоит заметить, что барон Егор Мейендорф в своем «Путешествии из Оренбурга в Бухару» упоминает об Арынгазы хане и реке Илек отнюдь не вскользь. Барон был лично знаком с ханом. Дело в том, что Арынгазы в 1820 году вызвался сопровождать дипломатическую миссию, в которой участвовал Мейендорф, до самой Сырдарьи с отрядом в несколько сотен казахов.



Из воспоминаний путешественника следует, что 16 октября 1820 года экспедиция перешла через ручей Кара-Бутак, а уже 17 числа оказалась на берегах Илека. И здесь действительно располагалось становище Арынгазы хана, которого Мейендорф называет султаном Арунгазы.

«Становище султана Арунгазы»

Вот как описывает российский исследователь увиденное на Илеке:

«Группы деревьев или кустов тополей и верб радуют здесь путника, утомленного созерцанием голой пустыни. Трава хороша всюду, где разливается река, и здесь киргизы устраивают летние кочевки. Илек - самая большая река из всех, которые встретились нам до Сырдарьи: он имеет в ширину около десяти сажен, очень быстр и течет по песчаному руслу; в нем водится много видов рыб: щука, окунь, пескарь, карп, карась и т. д.




На этих же берегах мы впервые увидели большое селение, или аул, состоящий из киргизских юрт. Наше внимание привлекли стада баранов численностью от 5 тыс. до 6 тыс. голов. Приблизившись к аулу, мы заметили юрты разной величины из белого или коричневого войлока; их было около 50, и они беспорядочно располагались группами в три, четыре и даже шесть юрт.

Мы узнали, что это - становище султана Арунгазы, одного из главных предводителей киргизов».

Никакого упоминания городища и крепостных стен в описании, данном Мейендорфом, мы не находим.



«Приятная и серьезная внешность»

А вот как путешественник описывает самого хана:

«Он ожидал нас, чтобы сопровождать до Сырдарьи и этим доброжелательным актом засвидетельствовать свою приверженность к русскому правительству, в помощи которого он, по правде сказать, сильно нуждался из-за своих раздоров с хивинским ханом. На следующий день после нашего прибытия султан, окруженный свитой из сотни киргизов, прибыл верхом с визитом к г-ну Негри (глава дипломатической миссии. – Авт.). На голове у него (Арынгазы хана. – Авт.) была чалма, что совершенно не принято в этой пустыне, но считается признаком благочестия со стороны магометанина, стремившегося отличить себя от киргизской массы. Все эти кочевники пожелали проникнуть в палатку Негри. Они действительно вошли туда, насколько позволяло место, и уселись на корточки.

У султана был хороший цвет лица, большие красивые черные глаза, приятная и серьезная внешность. На нас он произвел впечатление человека весьма рассудительного. Его визит продлился полтора часа».



«Смеялись до слез»

Современные историки пишут, что Арынгазы, став ханом Младшего жуза, попытался провести законодательную реформу – заменив казахский адат исламским шариатом. Наказания за преступления при нем были ужесточены. Но Егор Мейендорф, находясь в ставке хана, стал свидетелем того, как Арынгазы, приняв доводы аксакалов, смилостивился над преступником:

«На другой день я отправился навестить его (Арынгазы хана. – Авт.). По пути я встретил около 50 киргизов. Подъехав к ним, я узнал, что они собрались для исполнения приговора, вынесенного султаном одному их соплеменнику, укравшему лошадь. Согласно Корану, он был осужден на смерть. Но старики киргизы упрашивали султана помиловать его, дабы провидение обеспечило благоприятный результат похода, который султан намеревался предпринять, и чтобы его милосердие оказалось счастливым предзнаменованием при встрече с русскими. Султан удовлетворил их просьбу, и наказание было смягчено.

Полуобнаженного вора с надетым на шею куском черной кошмы, свисавшей на плечи, два вооруженных нагайками всадника погнали до ближайшей юрты. Там ему вымазали лицо сажей и заставили пройти сквозь группу киргизов. Затем к хвосту лошади привязали веревку, велели вору взять ее в зубы и бежать за лошадью, которую двое гнали вскачь, а мчавшиеся за вором кочевники били его нагайками. Большинство присутствовавших смеялись до слез, некоторые ругались. Наконец спустя несколько минут вора отпустили. Затем он поблагодарил султана и обещал ему более не красть. Лошадь вора подверглась участи, которая первоначально была определена ее хозяину: ей перерезали горло, а затем в одно мгновение она была разъята на части и поделена между присутствовавшими киргизами, причем не обошлось без громких криков, возни и нагаечных ударов».



«Высокая диадема из золота»

Побывал Мейендорф и в ханской юрте. Ни о каких крепостях путешественник не упоминает.

«После того как мне пришлось оказаться свидетелем этой сцены, я отправился к султану, который попросил подождать несколько минут, чтобы приукрасить свое жилище. Наконец я был допущен и нашел султана сидевшим почти в центре большой круглой юрты. С одной стороны полукругом восседали его друзья, с другой - были приготовлены места для нас. Стены были украшены коврами, на веревке развешаны одежды, разостланы тигровые шкуры, виднелась богатая очень высокая диадема из золота, отделанная бирюзой и бледными рубинами, - головное украшение киргизки. На крюку висела мясная туша, стояли большие бурдюки с кобыльим молоком и несколько деревянных чаш. Предметы роскоши помещались рядом с вещами, предназначенными для удовлетворения насущных житейских потребностей, и любовь к пышности уживалась с примитивными вкусами».

Встретилась дипломатическая миссия с Арынгазы ханом и на обратном пути из Бухары в Оренбург.

«5-10 мая 1821 года. Перейдя горы в преполовенье, шли от Мугоджарских гор до реки Илека, где султан Арунгазы встретил нас с сотнею войска и подарил несколько баранов», - пишет Мейендорф.



Хан или султан?

Если разница в написании имени Арынгазы (Арунгазы) вполне понятна, то именование его ханом или султаном требует объяснения, а для знакомого с историей читателя лишь напоминания. Ханом Младшего жуза, которого признала российская администрация, с 1812 года являлся Сергазы, он не снискал должной поддержки у населения. Арынгазы же был избран ханом Младшего жуза в 1816 году частью казахской знати, а потому некоторые историки именуют его народным ханом. В свою очередь Мейендорф, будучи представителем российских властей, называл Арынгазы не ханом, а султаном, то есть просто князем.

В том же 1821 году Арынгазы хана вызвали в Санкт-Петербург, где он был задержан.

«Взятый в плен, Арунгази привезен (31-го мая 1823 г.) в Калугу на житье. Ему производили в год 18 000 руб. сер. содержания. В 1829 г. женился на дочери московского купца, татарина Хассана Мангушева, Медине. Будучи на охоте, Арунгази простудился и умер от горячки, имея около 40 лет. Ум. 24-го августа 1833 г.», - сказано о нем в Калужских губернских ведомостях.

«Надеюсь получить гранты»

А теперь вновь вернемся к историку Талгату Жумаганбетову, автору идеи о том, что город Актобе является гораздо старше 154 лет. Личность он весьма известная. Даже «Википедия» содержит статью о нем. Здесь Талгата Жумаганбетова именуют доктором исторических наук, профессором АРУ им К. Жубанова, автором более 150 научных трудов по средневековой истории Центральной Азии.

Репортер «АТ» обратился на исторический факультет Жубановского университета, где нам сообщили, что на данный момент в вузе Талгат Жумаганбетов не работает.

В начале разговора с репортером «АТ» историк представился следующим образом:

- У меня свое ТОО, которое называется «Казахский научно-исследовательский институт тюркологии и монголистики». Это в Актобе. Я пытаюсь с 2017 года тянуть этот проект. И я надеюсь теперь уже получить гранты (вероятно, на исследования. – Авт.).

Также Жумаганбетов является директором-учредителем Мугалжарского гуманитарно-технического колледжа.

Как мы и писали в начале статьи, актюбинский историк является автором нескольких громких заявлений, растиражированных СМИ. В 2014 году он утверждал, что возникновение Казахского ханства следует отсчитывать не с 1465 года, а с 1470-го. То есть в 2015 году следовало бы отмечать не 550-летие, а 545-летие Казахского ханства.



Также в 2014 году Жумаганбетов заявлял, что дизайнерами на 1000-ой купюре тенге была допущена ошибка. Якобы художники вместо заявленного деятеля Второго тюркского каганата Кюль-тегина изобразили голову его супруги.

В 2017 году историк рассказывал о неправильном понимании слова қатын.

В 2020 году Талгат Жумаганбетов выдвинул свою кандидатуру на пост ректора Жубановского университета. Но избран не был. После чего сообщал о подаче судебного иска для опротестования решения.