«Ты не можешь сдержать слез», - журналист Лукпан Ахмедьяров о поездке в Украину

Казахстанские журналисты побывали в наиболее пострадавших от российской агрессии городах Украины. Они обошли места, где массово расстреливали и пытали людей в Буче, увидели разрушенные ракетами высотки, где под завалами умирали мирные жители. Лукпан Ахмедьяров рассказал, почему казахстанцам важно знать правду



Известный журналист из Уральска Лукпан Ахмедьяров в конце прошлого года побывал в Украине. Он со своей командой youtube-проекта «Просто журналистика», сняли 5 спецрепортажей, в которых показали жизнь народа, что вот уже почти год отчаянно отражает российскую оккупацию. Изначально они планировали задержаться там на длительное время, но решили взять передышку и вернулись на Родину. Однако журналисты долго отдыхать не намерены и уже этой весной вновь собираются посетить страну, признанную сегодня лидером свободного мира. В интервью газете @aktobe_times Лукпан Амедьяров, рассказал о своих впечатлениях о поездке, о тех ужасах, свидетелем которых он стал, о героизме и самоотверженности простых людей.

- Лукпан Сайлауович, почему вы решили поехать в Украину?

- Такая идея появилась еще 24 февраля, когда началось полноценное вторжение российских войск в Украину. Но тогда еще не было возможности, вы сами понимаете: из-за военных действий воздушное сообщение было нарушено, долгое время мы изучали логистику. Потом уже, спустя какое-то время, где-то в июле на меня вышел Бектур Искендер – основатель проекта Kloop в Кыргызстане. Он в тот момент находился в Польше и предложил поехать нам в Украину. Я, конечно, согласился.

- Вы сказали, что хотели попасть туда сразу после начала вторжения. Откуда такая решимость?

- Наверное, было что-то личное, потому что я был в Украине в ноябре 2021 года, был и в 2018-ом году. У меня там масса друзей, коллег. Я с ними все время активно переписывался и поэтому хотелось попасть туда, это не туристическое желание. Мне хотелось туда поехать, как журналисту, и сделать оттуда материал, потому что практически все медиа-пространство было заполнено российской пропагандой, которая твердила, что якобы там властвуют нацисты. Это одурачило огромное количество населения, в том числе и в Казахстане, люди искренне верили в эту пропаганду. Соответственно, задача, которую я перед собой поставил – это показать, что на самом деле там происходит.




- С чего началась поездка?

- Бектур искал деньги, и вот нашелся один грантовый проект, суть которого - увеличить присутствие журналистов из Центральной Азии в Украине. Туда можно попасть только двумя путями: или через Польшу (для этого нужно оформлять шенгенскую визу), либо через Молдову, но там очень нерегулярное авиасообщение. Ну, в конце концов, мы остановились на первом варианте. Когда все было решено, мы поехали в Польшу, в Варшаве мы прошли тренинг по безопасности, учились оказанию первой медицинской помощи, и как журналистам вести себя в условиях военного времени. И оттуда мы попали в Украину. Со мной были мои коллеги – это Рауль Упоров и наш оператор Исатай Дусекешов, и были ребята из Kloop, три журналиста. Мы сначала приехали во Львов, там нас обеспечили бронежилетами, касками и аптечками.

- Вы сразу почувствовали, что находитесь в стране, где идет война?

- За жизнь, конечно, всегда опасаешься, но в первые дни мне было не до этого, потому что из Варшавы во Львов мы ехали на автобусе, за 10 часов я очень сильно заболел. Поэтому во Львов я приехал совершенно разбитый и больной, там я тоже провалялся с высокой температурой, и честно: чтобы рефлексировать, у меня не было времени. Тем более Львов - город, который находится глубоко в тылу на западе Украины. А вот уже, когда мы сели на поезд и поехали в Киев, и впервые услышали воздушную тревогу, спустились в бомбоубежище, тогда я реально ощутил, что нахожусь в стране, где идет настоящая война.

За нашим домом находилась ТЭЦ, по ней пришелся один из первых ракетных ударов. И буквально из моего окна была видна современная высотка, и у этой высотки практически все стекла фасадной части были выбиты. Ракетный удар, как нам сказали, был где-то недели за три до нашего приезда. Потом, когда я ходил по городу, периодически мне попадались следы ракетных ударов, об этом догадываешься, когда видишь вместо окон фанеру. Но все-таки Киев живет полноценной жизнью: открыты кафе, рестораны, люди гуляют. В общем, мирный город. Мы пережили несколько воздушных тревог, но прилетов ракет не было. Я один раз услышал, как работает ПВО, но это было где-то в отдалении. Киев тоже был глубоким тылом, это не было прифронтовой зоной совсем, сказать, что мы каждый день ощущали дыхание войны, будет враньем. Но вот когда мы поехали в Бучу, Ирпень, Бородянку – совсем другое дело! Когда разговариваешь с людьми и видишь, что там произошло, тогда да: ты ужасаешься, потому что видишь живые свидетельства тех военных преступлений, которые совершила оккупационная армия.

Детская площадка перед жилым домом, в который прилетела российская ракета. Город Вышгород, Киевская область.

«От женщины остались лишь локоны волос вместе с засохшей кровью»

- Расскажите подробнее…

- Мы сначала поехали в Вышгород. За 5-6 дней до нас в этом городке был прилет, ракета попала в 5-этажный жилой дом. Погибли несколько человек, работали волонтеры, они расчищали мусор и обломки. А потом уже поехали в Бучу, там мы были два дня, после поехали в Ирпень, а потом в Бородянку. Мы хотели остановиться в Бородянке, но там негде было жить – это город, который пострадал больше, чем Буча и Ирпень, потому что Бородянку бомбили из самолетов, и там, в принципе, очень мало домов, все разрушено. После этого уже съездили в Одессу. Хотели поехать еще в Харьков, но не успели.

- Буча известна тем, что там во время оккупации происходили массовые убийства, пытки, похищения. Правозащитные организации называли события в Буче военным преступлением, совершёнными российскими войсками. Что вы там увидели своими глазами?

- Мы записали несколько интервью, разговаривали с местными жителями, которые пережили оккупацию, говорили с теми людьми, которые потеряли родных и близких. Мы поговорили с человеком, который работает в мэрии, который пережил еще и плен. То, что они рассказывают, это, конечно, ужасные вещи. Человек, переживший плен, водил нас по тем местам, где расстреливали людей. Там после деокупации нашли огромное количество трупов. На краю Бучи есть такое место, куда свозили автомобили местных жителей, или как это называют – кладбище автомобилей. Эти автомобили были расстреляны из пулеметов, раздавлены танками. Тот же сотрудник мэрии показывал машину его коллеги, которую убили вместе с ребенком. Вой-ска вошли в Бучу вечером 24 февраля, а она 25-го февраля пыталась уехать. Погрузила в машину ребенка и кота, сама села за руль, а когда пыталась выехать, из танкового пулемёта их расстреляли. Нам показали эту машину, в ней зияют дыры диаметром 5 сантиметров. Все, что осталось от этой женщины – это локоны ее волос, которые вместе с засохшей кровью прилипли к потолку. Это реально ужасает.

Кладбище автомобилей местных жителей. Эти автомобили были расстреляны из российских танковых пулеметов в тот момент, когда люди на них пытались покинуть город, захваченный российскими солдатами.

«Из танка расстреляли машину, где ехала его мама с сестрой»

- Что для вас было наиболее тяжёлым потрясением?

- У нас было огромное количество встреч с людьми, которые пережили горе, эти все истории по-своему травмируют. Особенно, когда разговариваешь с человеком, у которого на глазах убили его 14-летнего сына, или с каким-то молодым парнем, который видел, как из танка расстреляли машину, где ехала его мама с сестрой. Я разговаривал с пожилой женщиной в Бородянке, которая видела, как разбомбили дом в подвале, в котором укрывались ее дочь и зять. Ну, я такой же человек, как и все. Помню, когда записывал первые интервью, были моменты, когда я ревел вместе со своим собеседником. Ты не можешь сдержать слез...

Киев. Софийская площадь. Выставка уничтоженной российской военной техники.

- А можете рассказать об историях, которые вас вдохновили?

- Вот представьте такую картину: в Бородянке на центральной улице, на которой стоят только высотки - 9-этажки, 16-этажки, нет ни одного целого дома. Стоит дом без двух подъездов посередине и как бы торчат два клыка. Местные жители нам рассказали о женщине по имени Татьяне. Как они говорят, пожилая спившаяся женщина. У нее есть квартира, но она зарабатывала тем, что убирала остановки, что-то находила в мусорных контейнерах, ее все время сопровождают три собаки. До войны на нее никто не обращал внимания. Местные говорят: «Мы называли ее алкашкой». Когда россияне оккупировали город после бомбардировки, огромное количество людей погибло под завалами. В одном доме на подвал обрушились практически все этажи, а подвал остался целым, и там уцелела супружеская пара. Оккупанты запрещали местным жителям подходить к домам, и многие люди под этими завалами умирали. И вот Татьяна была единственной местной жительницей, на которую солдаты не обращали внимания, потому что думали: «Ну, ходит алкашка, да и фиг с ней». Татьяна ходила к ним, выпрашивала еду и воду, а они думали, что она кормит своих собак. Оказывается, Татьяна ходила к тому дому, где в подвале под завалами оставались люди, и незаметно кормила их 27 дней оккупации. Они выжили благодаря этой женщине. Таких историй много, когда проявлялась такая человечность у людей, от которых никто не ожидал, либо сами они не подозревали, что у них есть такой потенциал. Конечно, это глубоко трогает.

Киев. Машина в бомбоубежище (подземная парковка). На этой машине, кто-то записывает даты всех воздушных тревог.

Настрой у украинцев очень решительный. Первое, что бросается в глаза, они не сомневаются в том, что победят. Очень уверены в том, что они воюют за свою землю, за свободу. Каждый раз, когда объявляли воздушную тревогу, мы спускались в бомбоубежище, и через время я заметил, что туда обычно спускаются только те, кто приехал недавно. А сами украинцы как ходили на улице, так и ходят. Когда я спросил, почему, они отвечают: «Когда мы видим над собой небо, у нас есть хоть какая-то надежда, что мы что-то контролируем». Украинцы стали сплоченнее, многие отсылают деньги ВСУ, на благотворительны организации, сейчас донатить (жертвовать деньги. – Авт.) в Украине – это, наверное, образ жизни, которым живут многие. Люди друг другу помогают, как могут.

- Как вам кажется, война сильно ожесточила украинцев?

- Люди, конечно, глубоко травмированы. Сейчас, спустя столько дней всего произошедшего, у них, наверное, наблюдается холодная ярость, ненависть. Да, они озлоблены, не без этого. Что я заметил, это общее такое недоумение: люди в Украине искренне не понимают, почему в России большая часть населения поддерживает войну. Тем более в Одессе, Киеве огромное количество людей, у которых есть родственники, друзья и знакомые в России. Они говорят, что, когда вторжение только началось, они звонили своим близким и рассказывали о том, что происходит в стране, больше всего их ранило то, что им не верили.

Одесса. 86-летняя Нелли Васильевна в своей квартире кипятит чай на маленькой туристической горелке, так как ее дом остался без электричества и тепла после обстрела энергетической инфраструктуры российскими ракетами.

- В регионах Казахстана, когда рассказывают о войне в Украине, некоторые говорят что-то вроде: «Какое нам до этого дело, давайте решать свои проблемы», и прочее. Как вы отвечаете себе на вопрос, почему важно рассказывать о войне?

- Первое: начиная с 24 февраля, в казахстанском обществе сильно обострилась общественная дискуссия на эту тему. Есть огромное количество людей, которое, к сожалению, смотрит российское телевидение и оказалось поражено пропагандой. Много людей поддерживают эту войну, поэтому нужно делать такой качественный журналистский контент. Ну, и второе: в Казахстане в разных городах находились люди, которые открыто писали, например, что северные территории должны быть присоединены к России, или: «Дядя Вова, приди, освободи». То есть открытый акт сепаратизма, покушение на территориальную целостность страны. Поэтому профессиональная журналистика должна противодействовать пропаганде, особенно в Казахстане, стране, которая имеет самую продолжительную границу с Россией.

- Вы провели в Украине чуть больше месяца. Намерены ли вы возвращаться и делать новые репортажи?

- Самое страшное, почему я вернулся в Казахстан? Потому, что в определённый момент возникает эмоциональное выгорание, и ты становишься апатичным, тебя ничто не радует, не расстраивает, ты как будто эмоциональный труп. И мы приняли решение, что прервем командировку и вернемся, наверное, через несколько месяцев. Мы для себя поставили такой дедлайн. Где-то в апреле-мае мы вернёмся в Украину.

Команда youtube-проекта «Просто журналистика», по словам Лукпана Ахмедьярова, получила аккредитацию от министерства обороны Украины, и теперь сможет делать репортажи прямо в зоне боевых действий.

Баннер в Киевской области. На баннере сура из Корана.

Одесса. Отец с маленьким сыном учат уроки в супермаркете в «пункте несокрушимости». Такие пункты представляют собой места, где всегда есть электричество и интернет.