Вопреки решению маслихата, отловленных на улице собак и кошек теперь сразу везут в крематорий, где усыпляют и сжигают. Содержать пойманных животных негде. Ранее созданный приют теперь не сотрудничает с ветеринарной станцией. Зоозащитники возмущены и требуют прокурорской проверки.
Артур САЙЫН
Деятельность приюта «Ника Актобе», расположенного в селе Кызылжар, долгие годы вызывает много вопросов у актюбинских зоозащитников. Открытая, казалось бы, с благими намерениями, обитель обрела дурную репутацию. Дело в том, что рядом с приютом находятся печи, в которых сжигают трупы отловленных собак и кошек. Волонтёры не раз высказывали подозрения, что «Ника Актобе» получает деньги за каждое убитое животное.
Зоозащитникам до сих пор не ясна процедура отлова и умерщвления животных. Как рассказала репортеру «АТ» председатель общества защиты животных «Камкор» Татьяна Острецова, на ее запросы в органы о деятельности приюта «Ника Актобе» и его связях с городской ветстанцией она получает одни отписки:
- Мы отправили официальные запросы от нашей организации: что это за приют, как он существует? На каком основании они берут деньги за услуги? Почему печи находятся на территории приюта? Мы не нашли «Ника Актобе» в базе неправительственных организаций. В последних ответах госорганы нам сообщили, что деньги люди туда дают добровольно, хотя любое НПО должно отчитываться, сколько денег получает. Люди же не сдают туда животных на смерть, а надеются, что их пристроят. Куда потом деваются животные, нам непонятно. Зоозащитникам не известен процесс отлова, не ясна и дальнейшая судьба животных. Знаем, что их умерщвляют, но не знаем как. Может, головой об стенку бьют?
Заврались?
Еще в начале года репортёр «АТ» побывал в приюте «Ника Актобе» вместе с волонтерами, представителями управления ветеринарии и акимом города Асхатом Шахаровым. Занимавший тогда пост руководителя управления ветеринарии Актюбинской области Кенес Канадбаев заверил, что приют имеет договоренность с ветстанцией, что отловщики привозят сюда собак и кошек на временное содержание. Если их никто не заберет, то через 10 суток их усыпляют и сжигают в печах.
- Если не найдутся владельцы, будут уничтожаться, - говорил в январе Кенес Канадбаев. - Если новый закон вступит, уничтожаться будут через два месяца. Пока 10 дней содержим, чтобы исключить бешенство, ранее было 3 дня, потом обратились волонтёры, мы немного процедуру удлинили. Удлинить этот срок (еще больше. - Авт.) я владельца (приюта. – Авт.) уговорить не могу, потому что он здесь работает на общественных началах. Эти 10 дней он сам кормит и поит.
Из слов Канадбаева следует, что в начале года из бюджета на содержание собак и кошек средства не выделялись. Не выделяют их, как выяснилось, и сейчас.
Прямиком в крематорий
На этой неделе репортер «АТ» вновь занялся проблемой убийства бродячих животных. 29 ноября корреспондент переговорил с директором городской ветеринарной станции Алпамысом Турымом. Выяснилось, что на сегодняшний день пойманных на улице животных не отвозят в приют, а отправляют напрямую в печи:
- У нас никаких договорённостей с приютом «Ника Актобе» нет, – говорит Турым. - Ловим животных только по заявке. Потом сразу везем в крематорий, потому что у нас содержания нет. Сначала животных усыпляют препаратом, раньше использовали для усыпления адилин, но он сейчас запрещен в Казахстане.
Директор ветстанции так и не смог назвать препарат, который используют для умерщвления животных в настоящее время.
- Еще в начале зимы Кенес Канадбаев говорил, что вы отправляете в приют «Ника Актобе» животных для временной передержки на 10 суток, а сейчас?
- У них денег нет, - коротко ответил он.
Отсутствие приюта, как считают опрошенные нами юристы, прямо противоречит решению областного маслихата от 5 июня 2013 года №122 «О Правилах содержания и выгула собак и кошек, отлова и уничтожения бродячих собак и кошек в городах и других населенных пунктах Актюбинской области». В пункте 23-4 сказано, что «отловленные бродячие собаки и кошки (в том числе породистые) доставляются в изолятор временного содержания, где будут находиться не более десяти суток для исключения клинических признаков особо опасных болезней собак и кошек».
После получения комментария от директора городской ветстанции напрашивается естественный вопрос: в начале 2021 года передержка для собак и кошек в реальности действовала? Или Кенес Канадбаев на тот момент лишь пытался успокоить общественность?
На сжигание теперь не сдают?
Из-за поступления противоречивых сведений от самих чиновников мы решили вновь побывать в приюте и своими глазами увидеть, что там происходит.
В прошлый раз репортер «АТ» вместе с зоозащитниками ознакомились с условиями содержания животных. Тогда в одном холодном вольере находились большие собаки и щенки, некоторые из них явно болели. Питались прямо с пола, где и справляли нужду. Некоторые кошки ходили по приюту свободно, больные же были изолированы в специальных боксах. Получали они лечение или нет - неизвестно. Также нас не ознакомили с системой учета животных. Всего на момент нашего январского визита в приюте находились около 70 собак и 30 кошек.
29 ноября, вновь оказавшись в приюте, репортер отметил небольшие изменения: вольер утеплили, организовали кухню. Крупные и маленькие собаки также содержатся вместе, одна сидела на цепи и пыталась кинуться на щенят. На полу появились деревянные поддоны и небольшой ящик. Кошки содержались в боксах, некоторые из них чихали. Всего в приюте находилось примерно 50 животных.
«Пришли и начали ломать мне руку»
Директор ОО «Ника Актобе» Айгуль Аккушкарова утверждает, что работает в приюте с марта. Она уверяет, что ни одно животное из приюта в печи не попадает.
- Ветеринарная станция ко мне не относится. Я не знаю, что они делают. Я, как директор, не имею права заходить в крематорий, - говорит Айгуль Аккушкарова. – Вообще, машины заезжают - уезжают, я точно не знаю, кто там, я туда не лезу. Кто из них отловщик, кто ветеринар - я без понятия. Они арендуют землю. Сюда привозили они раньше животных на передержку, но теперь мы просто не осилим такое количество. Я сразу сказала: «Если вы будете ко мне привозить, тогда те деньги, которые вам выделили на уничтожение, вы отдавайте приюту на содержание». Мы сейчас принимаем только тех, которых нам люди привозят. Лично я 45 собак пристроила и 23 кошки.
Директор также показала журнал учета животных. По ее словам, каждому выдаётся ветеринарный паспорт. А при желании будущий владелец может чипировать и кошку, и собаку за 2 тысячи тенге.
Как считает директор, все обвинения в адрес приюта исходят из уст волонтёров, которые «думают только о деньгах». В недавнем споре, по ее словам, ей пытались сломать руку:
- В день на собак и кошек у меня выходит 10-15 тысяч тенге. Мы с мужем их кормим и убираем все здесь. С марта я как волонтер здесь работала, потом волонтеры переругались, передрались. А животные здесь при чем? Волонтеры везде просят деньги, так вот недавно пришли и начали мне руку ломать из-за этого. 24 ноября я в полицию заявление написала. Разлад у нас из-за денег. Люди привозят мне животных и дают мне деньги, помогают мне средствами, чтобы корм могла купить, и здесь начинается спор, отсюда потом всякие слухи про нас, что мы прикарманиваем. Не надо со мной «байговать» - придите, помогите лучше! - утверждает женщина.
«Я люблю животных, раньше собачьи бои устраивал»
Репортер «АТ» хотел осмотреть печи крематория, но Айгуль Аккушкарова сразу позвонила владельцу приюта Мергали Калдыгулову. Тот, придя через время, не разрешил подходить к печам и запретил фотосъемку, настаивая на том, что приют - частная территория. Он признал, что земля принадлежит ему.
- Да, у меня есть печи, которые на договоре. Не имею право показывать, потому что хозяином является городская ветстанция, - говорит Мергали Калдыгулов. - Они мне миллионы не платят, всего 95 тысяч за аренду земли ежегодно. У нас каждый год договор. Вообще в любом приюте есть крематорий. Взять Кызылжар, тут частные дома, у всех собаки, если одна умерла, например, куда ее девать? Это лучше, чем скотомогильник.
- Говорят, что вы получаете деньги за то, что отправляете животных в печи.
- Есть отловщики, которые работают в ветслужбе, они выезжают и ловят, комиссия из областного акимата считает: сколько, кто, что, привез и утилизируют. Для того, чтобы я оттуда что-то имел, я должен быть отловщиком. Это всё ерунда, три года назад прокуратура приезжала, сказали, что здесь живыми собак и кошек в печь кидают, но это, конечно, неправда. Я туда не касаюсь никак, там все отловщики ходят и ветеринары. Раньше они ко мне возили в приют на передержку, сейчас такого нет. Вообще я люблю животных, раньше собачьи бои устраивал здесь.
- То есть из приюта вы никогда животных в печи не отдавали?
- Не без этого: если животное умирает, то да, а что делать? Потому что кошек или собак, бывает, «на последнем этапе» нам отдают.
Калдыгулов также считает, что весь спор между волонтёрами кроется только в деньгах.
- Волонтерша едет на машине, она никаких документов не имеет, кошек где-то поймала, где покормила, ветеринару показала, открыла kaspi gold. Ей закидывают помощь, она едет: «Ой, поеду я заправлюсь или еще что-то». Вот так и делают деньги. Почему именно меня капают? Почему их не смотрят: куда-кого пристроили, ведут ли они учет? Я предлагал Татьяне Острецовой и другим: «Давайте проедемся и проверим, в каких условиях собаки живут и так далее». Если бы я хотел конфликтовать, я давно бы на них писал заявления. Но зачем мне это! Все из-за денег, они мне не нужны. У меня три брата, они мне говорят: «Мы знаем, ты любишь животных, служил в Афганистане, у тебя был верный друг. Прекращай эту деятельность». Вы знаете, до того уже достали, я, наверное, хочу это прекратить. Но, с другой стороны, у кого в городе есть еще такой приют, сейчас эту деятельность мы закроем - и что дальше?
В обществе защиты животных «Камкор» к доводам представителей приюта относятся с подозрением и считают, что деятельность «Ника Актобе» нуждается в «особом внимании».