«Я выиграла в жизни счастливый билет»

Татьяна Лукомская,
режиссер-постановщик



Дома я только и слышала: «Ах, Ленинград». Прекраснее этого города ничего не было. Моя мама училась там, но из-за войны не окончила институт. Я впитывала с детства, что учиться надо только в Ленинграде. Как обычно бывает, нереализованные возможности мы переносим на собственных детей. Вообще, у меня первое музыкальное образование. В Ленинград поступала на оркестровое отделение. Приехала и поняла, что моего уровня подготовки здесь не хватает. Когда забирала документы, меня спросили, не хочу ли я попробовать на режиссуру. Мне было все равно, где учиться, лишь бы в городе на Неве.

В первый год не поступила. Перед составом комиссии честно говорила, что не знаю ответов на заданные мне вопросы. Хотя потенциал, как сказали, есть. На следующий год я уже готовилась серьезно и даже увлеклась режиссурой. И опять не поступила. Вышло постановление, что Всесоюзным вузом остается московский. Значит, нужно учиться где-то в Ташкенте, Шымкенте или Алматы, куда мне категорически не хотелось. Мама была в трансе, что я год потеряю. Чтобы ее не расстраивать, поехала в Барнаул за компанию с подругой. Документов там не подавала, просто прогуляла две недели. Я не хотела там учиться, а в Москву было подавать документы уже поздно. На третий год поступила в московский вуз и окончила его.

Первая трудность, с которой столкнулась в театре: я – режиссер-женщина. Практику проходила в павлодарском театре. Там поставила две сказки. Когда попала по распределению в актюбинский театр драмы, сразу сказала, что первый мой спектакль будет точно не сказкой. Есть такой психологический шлейф за молодым режиссером. Когда он приходит в театр, ему дают «поставить» детский спектакль под Новый год. После этого он становится режиссером-сказочником. Больше ему ничего не доверяют. Я поставила тогда притчу «Собаки». Помню, как актер нашего театра сказал: «Если бы не знал, что спектакль поставили вы, подумал бы что режиссер - мужик». Я поняла, это комплимент.

На то время в моей труппе было четырнадцать человек. И в репертуаре четыре вещи. Сезон открывать, а у меня только два взрослых и два детских спектакля. Я параллельно начала репетировать три пьесы. Еще обучала студентов, которые сейчас являются основным костяком этой труппы. Было сложно, но справились.



В этот раз я решила поставить русскую классику – «Дядюшкин сон» по пьесе Достоевского. У театра должны быть хотя бы одна-две вещи из классической литературы. Никто не освобождал его от просветительской функции. Русская драматургия дает точное представление о литературной основе нашей речи. Мы утратили красоту речи, красоту общения. И употребляем только глаголы и существительные. В принципе, в нашей речи полностью отсутствуют причастные и деепричастные обороты, которые делают нашу речь мелодичной, выразительной. Даже прилагательные почти не употребляем. Мы не говорим: «Солнце сегодня необыкновенно яркое», а скажем: «Солнце лупит».

Актер видит только свою часть, а не спектакль в целом. Как-то художник нарисовал манишку, на которой пять пуговиц. У заведующего пошивочным цехом были только три такие пуговицы. Я легкомысленно к этому отнеслась и разрешила пришить к костюму, столько сколько есть. Так и начали заменять в нарядах и оформлении другие детали. Через какое-то время спектакль стал «рассыпаться». Я поняла, что на сцене не бывает мелочей и каких-то исключений. Здесь важно все.

Конфликты с актерами - это нормальное явление. Самое сложное в моей профессии, создать. Так репетировать, чтобы у актера сложилось впечатление, что он все придумал сам. Тогда артист будет считать работу своей. Я люблю процесс репетиций больше, чем готовый спектакль. Потом он уже, как ребенок, растет и развивается. Недавно посмотрела у нас в театре «Хозяйку гостиницы», которую ставила в прошлом году. Там уже половина состава сменилось. Актеры уже несколько другие. Но спектакль крепко стоит на своих ногах.

Почему я ушла из театра… В тот момент происходила его реорганизация. Объединили две труппы. Поставили художественного руководителя, а должности главных режиссеров убрали. Была очень неопределенная обстановка. Спорить, стучать кулаком по столу я не могу. У меня не было выхода, стала искать работу. Уехала из Актобе. Я благодарна судьбе, что сейчас появилась возможность сюда на время вернуться. В актюбинском театре чувствую себя как дома. Здесь прожито одиннадцать лет. И очень рада, что в моем новом спектакле будут играть Виктор Иванович Бриц и Людмила Григорьевна Шипкова. Это люди, которые меня учили работать.

Так сложились обстоятельства, что русская труппа всегда перегружена женским составом и недостаточно мужчин. Это не только в нашем театре. Неслучайно в современной драматургии больше женских ролей. Мужчины часто уходят из актерской профессии. Печально, что русскую труппу покинули несколько актеров. Они были хорошей опорой. Но человек должен расти. Сама по себе эта профессия бродячая. Артист всегда ищет свой театр.



Зритель вернулся в театр, это очень приятно. Он пресытился телевидением, в частности сериалами. Все смотрят или спортивные соревнования, или политические передачи, или какие-то шоу. Жизнь бьет по голове нашего бедного зрителя. В театре он может купить за свои деньги иллюзию счастья и легкости, просто отдохнуть.

Театр начал выезжать куда-то только после двухтысячных годов. Раньше в его бюджет закладывались специальные гастрольные. А сейчас то, что зарабатывает театр, в основном тратится на постановки, которые долго живут и приносят доход.

В театр я хожу на работу. В свободное время посещаю его редко. Я не могу просто прийти на спектакль. Когда смотришь работу своих коллег, надо что-то говорить, а говорить не всегда хочется.

Когда поступала, думала, буду гениальным режиссером. Окончив институт, казалось, что я, наверно, даже не режиссер. А потом поняла: надо доказывать каждой постановкой, что я достойна своей профессии. Моя работа не дает заскучать, состариться и усохнуть мозгам. Я выиграла в этой жизни счастливый билет. За маленькие деньги всю жизнь с удовольствием хожу на работу. Даже сейчас, будучи пенсионеркой, лучше ходить на репетиции, чем устроиться в какой-нибудь киоск. Актер в спектакле проживает жизнь одного героя, а режиссер – всех. За все годы работы в моем арсенале около восьмидесяти спектаклей. Вот и посчитайте, сколько чужих судеб я прожила.