«Если помогаете людям - делайте это бескорыстно»

Надежда ПАНКИНА, специалист лечебной физкультуры, ветеран спорта

Из Грузии с надеждой

Провожая нас с мужем, Юрием Панкиным, в Казахстан, мой отец, Амиран Михайлович Купрашвили напутствовал нас так: «Если едете в другую страну, носите шапку того народа, к которому едете. Шапка – это голова. Это законы, обряды, обычаи, которыми они живут, и которые вы тоже должны принять. Не просто принять, но и соблюдать их, когда будете жить среди этого народа. А ещё, дочь, я знаю, что вам всем в школе вбивали в головы слова Николая Островского: «Проживи жизнь так, чтобы не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы». Но запомни и другое: если ты не можешь сделать человеку хорошее, то хотя бы никогда не делай плохого. А если будешь людям помогать, передавать им знания – делай это бескорыстно». И эти папины слова как-то через всю мою жизнь такой золотой нитью прошли.

Отец получил серьёзное ранение на фронте – осколок вражеского снаряда попал ему в голову, снеся череп почти наполовину, да так и застрял в нём. С этим осколком он так и ходил до самой своей смерти в 78 лет. С моей мамой-блокадницей из Ленинграда они познакомились после войны в Свердловской области и позже переехали в Грузию, в Имеретию.

В Казахстан мы ехали по распределению после окончания Тбилисского государственного физкультурного института. Я поступила туда на факультет спортивной медицины и лечебной физкультуры. С моим будущим супругом мы познакомились, когда я училась уже на 2-м курсе. Мы оба были спортсменами: Юрий занимался лёгкой атлетикой, а я с 5-го класса ходила в секцию спортивной гимнастики.

Фамилия Панкин у него была от отчима. Отец погиб на войне, позже его мама вышла замуж во второй раз, и никто до поры до времени не говорил ему про его родного отца. А выяснилось всё случайно на нашей свадьбе: моя мама приехала одна, и её все стали расспрашивать, почему мой отец с ней не приехал? Она отвечает, как на духу: он был против, что дочь за русского выходит замуж. А родственники Юры говорят: «Какой же он русский, если отец у него грузин из Батуми?» И рассказали всё. Вот так он в 25 лет на своей свадьбе узнал, что у него отец грузин, по фамилии Чиченадзе. Но продолжал относиться, как к отцу, к своему отчиму Ивану Ивановичу. Потому что отец не тот, кто родил, а тот, кто воспитал.

Команда молодости нашей

За три дня до начала государственных экзаменов в институте у нас родилась дочь Наташа. Помню, наш декан, Гиви Дмитриевич (он вообще хорошо к студентам относился, а ко мне и вовсе, как к своей дочери) заходил в аудиторию, где шёл экзамен, и говорил членам комиссии: «Вы знаете, она только недавно родила, ей нужно кормить ребёнка. Задайте ей два-три вопроса, и всё».

Благополучно сдав все экзамены и получив долгожданные дипломы, мы поехали по направлению в Актюбинск. В Советском Союзе было так: обязательно после окончания вуза выпускники 3 года должны отрабатывать там, куда их направят, хоть у Бога за пазухой, хоть у чёрта на куличках. Нам пришёл запрос из актюбинского пединститута за подписью тогдашнего ректора Перегудова, поэтому мы отправились сюда.

Юра поехал в июле, но потом в стране началась эпидемия холеры, и передвижение людей сильно ограничили. Поэтому мы с дочкой поехали уже осенью, в октябре. По приезду муж сообщил мне: «Надя, мы в пединститут не пойдём, там не дают подъёмные, мы пойдём в горОНО, вот там по 105 рублей дают». Сейчас это весело вспоминать, но, на самом деле, тогда это была очень хорошая поддержка для молодой семьи.

Я устроилась на работу тренером по гимнастике в детско-юношескую спортивную школу. Большой коллектив был у нас - пять девушек и несколько парней, все тренеры по разным видам спорта. Тренировали, участвовали в соревнованиях. У нас была очень дружная спортивная команда. Мы бегали с легкоатлетами на короткие дистанции, учились у них технике бега, она была нам нужна для вольных упражнений, чтобы для опорного прыжка хороший разбег делать. Со своей стороны, мы давали упражнения для барьеристов, пловцов и борцов на растяжку, чтобы им быть гибкими в плечевых и тазобедренных суставах. Вместе выезжали по воскресеньям всей командой на Илек: занимались греблей на лодках, бегали по песку, по воде.

Проработала тренером до начала 90-х годов, а потом меня пригласили в пединститут на кафедру физвоспитания. Мне очень нравилась педагогическая работа. Я окунулась в неё с головой и как-то сразу отошла от спорта.



Дыхание жизни

Получать знания и делиться ими с людьми с добротой, не ожидая ничего взамен, - я старалась всегда, на любом месте работы, придерживаться этого принципа, следуя советам своего отца. Тем не менее, у каждого есть то, что для него выделяется на фоне остальных событий и приобретает особую ценность. Таковой для меня стала работа в коррекционной школе для детей с ДЦП. В группе было несколько ребят, и я провела там примерно два года, занимаясь лечебным массажем. Многие из этих детей, если и не начали ходить, то, по крайней мере, добились впечатляющего прогресса. Те, кто раньше не позволял до себя даже дотронуться и кричал от боли, постепенно начинали мне доверять. Работа с такими детьми была невероятно трудной. Возвращаясь домой, я чувствовала себя до предела вымотанной, ведь у больных детей очень тяжелая энергетика. Но, несмотря на все эти проблемы, результаты были явственно видны, и это дарило мне вдохновение и силы опять идти на работу.

Когда началась пандемия коронавируса, я поначалу не очень верила в её реальность. Пока не столкнулась в своей работе с теми, кто перенёс эту страшную болезнь. В «Юконе», где я тогда работала, стали организовывать реабилитационные группы, с которыми я занималась дыхательной гимнастикой. У этих людей ещё не до конца открылись лёгкие. Дышали они плохо, задыхались, жаловались на удушающий кашель. Очень многие рассказывали, что во время болезни были в реанимации под капельницей. И, что их особенно пугало, рядом умирали люди, которые находились с ними в одной палате...

Уже после первых дней моих занятий они сказали, что ни разу не проснулись от удушья, ни разу не задыхались ночью. Я приходила домой окрылённая с работы каждый раз, когда провожала очередную группу, потому что видела непосредственный результат своего труда.
Там были не только «ковидники», но и те, кто восстанавливался после сердечных приступов, после инсультов, инфарктов. Обычно, когда человек после инсульта теряет речь, очень хорошо делать дыхательные упражнения на голосовые связки. И вот была одна семья из Уральска: мужчина не мог говорить уже 7 лет после инсульта, никаких результатов лечение не давало. Мы занимались с ним 14 дней, и каждый день я ему давала ещё задания, какие упражнения делать без меня. И где-то на 12-й день он подошёл (я в первый раз увидела, как мужчина плачет), взял мою руку и сказал, так медленно, тихо: «Я начал говорить, спасибо вам. Я был во многих лечебных заведениях, а результат получил только здесь». Я ему отвечаю: «Вы знаете, это не я, это ваша заслуга, вы всё сами делали, я только помогала…»

В основном, средний возраст участников моих занятий колебался между 60 и 70 годами, то есть, это были уже не такие подвижные люди. Я умела с юмором и с помощью различных игровых элементов заставлять их выполнять упражнения. Хотя часто чувствовала усталость, результаты после десяти дней занятий были потрясающими. Люди приходили, жали мне руки, обнимали и выражали свою благодарность. И именно это заставляло меня идти туда снова и снова. Многим было непонятно, как человек на голом энтузиазме, с зарплатой в 70 тысяч тенге, мог вообще каким-то образом работать, излучать столько энергии и столько позитива, не заморачиваться на каких-то проблемах и находить общий язык с, так скажем, пожилыми, порой весьма недовольными и не желающими никакого участия людьми. Я их «разговаривала», смешила, и люди, вначале совершенно не настроенные на какую-то физкультуру, пытались вернуться ещё и ещё раз. И слава о «женщине из Юкона, которая помогает» была мне невероятно приятна.

Советы

Когда филолог читает письмо, он машинально ищет в нём грамматические или орфографические ошибки. Человек, занимающийся лечением, видит человека, и может определить, что у него болит. А когда мне что-то рассказывают, я выбираю то, что мне пригодится, и что я смогу потом применить и помочь людям. Я не держу это в себе, а стараюсь безвозмездно дарить, даже если меня об этом не просят, что-то подсказать. Это их дело, это их право выбора. Они могут применять, могут не применять.

В моём арсенале всегда были дыхательные упражнения по Стрельниковой, по тибетской медицине, по аюрведе.

В последнее время много говорят о ритмичном дыхании. Это очень-очень полезно - для лёгких, для мозгового кровообращения, для восстановления памяти. Выполняется так: идём и на четыре шага делаем вдох - медленный, глубокий. Четыре шага - задержка дыхания. Четыре шага - выдох. Четыре шага – опять задержка дыхания. И так 2-3 минуты. Когда вы освоите в совершенстве это упражнение, вы можете делать его на шесть, потом на восемь шагов.

Другое, очень хорошее упражнение – это задержка дыхания. Ведь у нас рецепторы раздражают не кислород, а углекислый газ. И если мы больше задерживаем, больше набирается углекислого газа в организме. И именно он действует на рецепторы всего организма, на внутренние органы, на мозг, на кровь, ну, буквально на всё.

Есть еще упражнение. Сделать один глубокий вдох, и несколько частых выдохов: выдох-выдох-выдох-выдох. Сначала 10 секунд, потом 15 секунд. И чем дольше, тем лучше - если вы сможете делать это до одной минуты, то это очень хорошо и очень полезно для лёгких и бронхов.



Верить Богу

Обычно спрашивают: «Вы верите в Бога?» Но нужно не в Бога верить, а верить Богу. Моя мама ленинградка, бывшая блокадница, всегда, как только начиналась гроза, пряталась, накрывалась как-то, и повторяла: «Господи, помоги, сохрани, Господи!» У меня это осталось в памяти. Когда мама умерла в девяносто первом году, у меня было очень такое угнетённое состояние на душе. И как-то раз, прогуливаясь по городу в таком состоянии, я увидела плакат, извещавший, что к нам в город приехал Вальмики (это его духовное имя) Владимир Сахаров из Омска, он распространял, проповедовал здесь идеи Сознания Кришны.

Я попала на его лекцию, и мне настолько понравилось, настолько понятно было то, что он говорил... И я пошла на вторую лекцию. Потом узнала, что у нас, оказывается, в Актобе есть ятра Сознания Кришны, пришла туда, и вот уже с 2011 года состою там. За это время уже четырежды съездила в Индию, совершала паломничество. Была и в Джаганнатха Пури, и в Маяпуре, и во Вриндаване. Очень много встречала людей бескорыстных, добрых, честных, открытых. А первое, что мне когда-то сразу бросилось в глаза: они не пьют, не курят, не едят мяса и не сквернословят. У них нет разводов, они более смиренные и более духовные, очень много внимания уделяют своим детям. Каждое воскресенье в течение 7 лет они организовывают здесь, в Актобе, благотворительные акции «Пища для жизни» и кормят бесплатно многодетные семьи, малоимущих и бездомных.

Озеро Надежды

У нас в семье 2 дочери – старшая, Наташа, родилась в Грузии, а младшая, Лиана – в Казахстане. Наташа работает преподавателем организации путей сообщения и экономики в железнодорожном колледже. У неё 2 дочери - Настя и Анита. Настя закончила тут школу, любовь к животным мотивировала её поступить затем в Санкт-Петербургскую ветеринарную академию. После её окончания она уехала с мужем в США, в Лос-Анджелес. Живут там уже 7 лет, сыну Айзеку, моему правнуку, уже 5 лет. Лиана работает в Актобе в корейской нефтяной компании.


Когда случилась перестройка, а за ней рухнула большая страна, мы, если честно, не очень-то ощутили это на себе. Единственное, что появились границы там, где их не было, и приходилось проходить таможню. А так я абсолютно не почувствовала изменений в жизни. Или просто не придавала этому значения.

Приехав сюда, мы не увидели особой разницы в людях, которые тогда жили в Казахстане и Грузии. У нас был мотоцикл, мы ездили с мужем в районы, где местные жители мало говорили по-русски, но были рады нас встретить, пригласить домой, напоить чаем. В Грузии тоже всегда был очень доброжелательный и гостеприимный народ.

И я никогда не чувствовала какого-то ущемления из-за своей национальности. Я прожила здесь 55 лет, и когда меня спрашивают: «Надя, ты грузинка?», отвечаю, что уже не знаю, казашка я или грузинка. Хотя есть один недостаток: я не выучила казахского языка. А обычаи, нравы, законы здешние я легко приняла, потому что они мягкие, хорошие, добрые. Вообще, все народные приметы и традиции собираются столетиями и проверены на людях, поэтому я с удовольствием всё это принимаю: надела и ношу шапку народа, к которому когда-то приехала.


Автор: Марат Танкаев