Из Оренбурга в Харьков через Казахстан

Глава казахского землячества в Харьковской области Макка Каражанова рассказала о детстве в России и жизни в Украине в условиях войны.

23 мая. Ракета прилетела в типографию, погибли семь человек. 25 мая. Две авиабомбы попали в строительный гипермаркет, погибли 17 человек. 30 августа. Бомбы забирают жизни еще шести харьковчан. Сводки о российских обстрелах Харькова и области приходят почти каждый день. Хотя российское командование каждый раз заявляет о том, что атакует военные объекты, в результате ударов гибнут гражданские: сотрудники типографий, водители почты и просто прохожие на улице. Из Белгородской области до Харькова ракета летит меньше минуты, поэтому часто взрывы в городе раздаются чаще, чем сигналы воздушной тревоги. Несмотря на постоянную опасность, в Харькове продолжает жить Макка Каражанова. Она возглавляет казахское землячество Харьковской области.

— Я — казахская казашка, — удивленно отвечает собеседница на просьбу объяснить, кем она себя считает.

В ее случае и правда, лучше переспросить. Макка Каражанова родилась в поселке Учкаин — сейчас это Красногвардейский район Оренбургской области России. Когда-то эти земли принадлежали башкирам, а затем их выкупили русские купцы. И сейчас башкиры составляют четверть населения района. А сам поселок, пишет оренбургский краевед Наталья Торопцева, основали вовсе переселенцы из Украины в 1910-х годах.



По национальности Макка — казашка. Казахов в Оренбуржье еще больше, чем башкир. Это третий по численности народ — 6% от населения области.
Макка прожила в Оренбуржье лишь первые четыре года детства, а затем семья переехала в Казахстан. Там наша собеседница закончила школу, а в университет поступила в Харькове. С Украиной связана большая часть ее жизни. Здесь Макка Каражанова получила высшее образование, создала семью, основала бизнес и возглавила землячество казахов Харьковской области.

Поэтому в интервью мы говорили и об Оренбургской области, и о Казахстане, и об Украине. По ставшему Макке родным Харькову российская армия наносит ракетные и бомбовые удары почти каждый день. А казахи в этой войне есть по обе стороны линии фронта.

Русские имена казахов: воспоминания об Оренбургское области

— Вы провели в Оренбургской области лишь раннее детство. Но позже приезжали туда в гости к родственникам. Какие воспоминания у вас остались об оренбургских казахах?

— У моего отца был конфликт с маминым племянником. Тот пришел и сказал: «Почему ты мешаешь детям взять нормальные имена? Вот я с сегодняшнего дня буду Николаем. А мои дети будут Александр, Михаил, Марина». Отец на это ответил: «Ты стал Николаем, и что? Среди казахов с этим именем ты не проживешь, казахи будут тебя сторониться. И русские тебя не примут». Отец тогда решил собрать вещи и переехать в Казахстан. Позже я у него спросила, почему он так решил. Отец сказал: «У вас осталось одно, что может поддерживать связь с корнями. Это ваше казахское имя. Если эта связь оборвется, вы потеряете часть своей внутренней принадлежности к казахам». Тогда была сильная агитация, чтобы люди избавлялись от своих национальных имен, своих отчеств.

Мне было 19 лет. Я приехала в Оренбургскую область в село в гости к родственникам. И меня попросили сходить, позвать Петра Петровича. Я ломилась в каждый русский дом, спрашивала: «Петр Петрович здесь проживает?». Пришла домой и сказала: «Я Петра Петровича не нашла». Мне говорят: «Ну как же, это третий дом от нас». Я вышла, посчитала. Смотрю – перед домом стоит казах, причем южных корней, смуглый такой. Я подхожу и спрашиваю: «Только не говорите, что вы Петр Петрович». А он отвечает: «Я!». Тогда я поняла, почему для отца было важно сохранить наши имена.

— Остались ли сейчас у вас контакты с казахами в Оренбургской области?

— В начале 2000-х появились организации, которые стали возвращать казахскую культуру, казахские праздники, казахские традиции. Я стала чаще встречать казахов из Оренбуржья с казахскими именами. Но в то же время есть оренбургские казахи, которые ушли на войну против Украины.

В первые дни я писала обращения к казахской диаспоре в Оренбурге, Астрахани, Самаре. Напоминала о российском империализме, шовинизме.



«Почувствовала себя своей». Переезд в Украину

— В Харьков вы приехали как студентка, учились в политехническом институте. Почему остались в Украине?

— Когда училась на первом или втором курсе, я вам передать не могу, как хотела домой. Наверное, это каждый прошел, когда куда-то эмигрировал. Кажется, что все самое интересное в жизни осталось на родине. Но потом привыкла.

Когда закончила институт, был 1991 или 1992 год, развал Союза. Я приехала в Казахстан, пыталась устроиться на работу в Уральске. Но не смогла — возможно, потому что у меня не было никаких связей. А в Харькове у меня уже было огромное количество друзей, я уже знала город, поэтому вернулась обратно.

— Рассматривали ли вы для себя возможность учиться в России и жить там?

— Я рассматривала Москву, она притягивала как мощная столица. Например, думала поступать в РУДН (Российский университет дружбы народов. — Ред.). Там учились много иностранцев, была квота и для казахов. Но решила не выбирать Москву.

В России никогда не было ощущения, что я своя. Помню, как приехала в Россию, была в одной компании. Знакомая разгадывала кроссворд. И спрашивает: «Композитор, который написал «Танец с саблями». Я говорю: «Хачатурян». Знакомая оборачивается, смотрит на меня с недоверием: «Откуда вы знаете?». Я часто сталкивалась с недоверием просто потому, что была другой национальности.

В Харькове подобного отношения не встречала. Никого не удивляло, что ты уже, например, Булгакова читал. Человек мог удивиться и сказать: «О, а я еще нет!». И все. Это было самое кайфовое, что меня никто не перепроверял, не сомневался.

— Я тоже учился в Харькове с 2006 по 2011 год. Мой сосед по общежитию был из Китая. Он всегда носил с собой документы – его проверял чуть ли не каждый милиционер просто потому, что он иностранец.

— Однажды меня в Харькове на вокзале остановили. Сказали, что похожа на подозреваемую. Я потребовала объяснить, на кого именно. По внешности могу быть похожа на китаянку, монголку, но это не дает права меня останавливать.

В Харьков раньше приезжали студенты из Казахстана, учились в авиационном институте. Мы тогда на уровне власти подняли вопрос, почему иностранные студенты не могут выйти на улицу без документов — к ним сразу цепляются «менты». И мы тогда добились, что казахстанским студентам стали выдавать временные виды на жительство.

— Чем вы занимались после того, как закончили институт?

— Сначала работала в коммерческой организации. Начинала менеджером, затем стала начальником коммерческого отдела. Перед уходом в декрет работала в крупной компании. А после рождения дочери начала свой бизнес — занималась дистрибуцией профессиональной косметики по салонам красоты, медицинским центрам, фитнес-центрам. Работала в Харькове, Харьковской области, Полтаве.

— Что с вашим бизнесом сейчас, во время войны?

— В январе 2022 года мы сделали крупную закупку. Тогда компания, которая никогда не делает скидок, вдруг предложила солидный дисконт, если купим больше. Мы сделали хорошие закупки. В феврале остались с этим количеством товара на руках. Сейчас бизнес в полусонном состоянии. Раньше я нанимала людей, причем всегда оформляла официально. Хотела, чтобы люди были защищены. Платила по полной налоги. Сейчас бизнесом занимается преимущественно супруг. Не знаю, что будет дальше.

«Летит самолет, выбирает жертву». Начало полномасштабной войны в Харькове

— После начала полномасштабной войны вы остались в Харькове, хотя многие украинцы выехали за границу. Почему вы не уехали?

— У меня в городе живет супруг. Я езжу по стране, бываю за границей, но всегда стараюсь продумывать маршруты так, чтобы можно было быстро вернуться домой. В Харькове ты никогда не знаешь, что и куда прилетит.

— Многие не только за границей, но и в других регионах Украины сейчас не представляют, что значит жить в Харькове в условиях войны. В Харьковской области воздушные тревоги с февраля 2022 года звучали почти 5 тысяч раз. А только за первые пять месяцев этого года российские военные нанесли по Харькову более 1700 ударов (такое число называл глава областной военной администрации Олег Синегубов. — Авт.). Расскажите, с чем сталкивались вы.



— В первые дни я увидела, как над городом летали российские самолеты. Раньше профессия летчика была уважаемой, все говорили, что это герои, защитники. И вот я увидела, как российский самолет медленно летит над городом, выбирая себе жертву. И поняла, что надо мной убийца. Летчик долетел, куда ему было надо, сбросил бомбу. Взрыв был сумасшедший. Взрывная волна меня отбросила в грязь. Я встала и впервые поняла сцену из фильмов, когда после авиаудара пехотинец поднимает автомат и начинает стрелять вверх. Он же знает, что не попадет в самолет, пуля не долетит. Но тогда я осознала, что если бы у меня был автомат, то тоже бы стреляла. Внутри тебя в этот момент появляется огромное желание наказать — ведь внутри самолета сидит монстр с мощным оружием и обдуманно убивает людей.

Под Новый 2024 год российские войска запускали ракеты по Харькову чуть ли не каждый день. О каком празднике могла идти речь? 2 января запустили северокорейскую ракету. Она упала недалеко от моего дома. Я видела, как она летела — здоровая такая. Не знаю, что чувствует человек, который находится под обстрелами. У меня внутри появляется пустота. Ты не понимаешь, почему ракета, которая стоит миллионы, упала на площадку, где мы выгуливаем собак. И, может быть, только потому, что вошла глубоко, она не разрушила дома. Страх приходит позже. Разрушаются жилые дома, разрушается центр города. От небольшого обломка может выгореть квартира.

В Харькове больше года не работало уличное освещение. Представьте: ты едешь по абсолютно темному городу. Даже автомобильные фары не сильно помогают.





Автор: Редакция